Кровь в моих жилах - Татьяна Лаас

— Баюн императорский или дикий?

— Дикий.

Михаил серьезно смотрел на неё:

— Ты уверена? Ты лично видела его…

— Её…

— Её железный столб?

— Нет, — призналась Светлана. Сейчас только в баюше не хватало сомневаться. — Не видела.

Он сказал очевидное, то, что сама Светлана гнала от себя прочь:

— Императорская кровь сильна. Её не переплюнуть ничем, даже кровью кромешника, как у тебя, Светлана. У цесаревича в охране были баюны. Понимаешь?

Она уткнулась лбом в Михаила и обречённо прошептала, признавая ошибку:

— Получается, что я никому верить не могу…

Заодно вспомнились слова баюши о Михаиле: «Мне его запах знаком». Знаком, потому что ожерелье пахло Мишкой? Или знаком, потому что там пахло кровью Михаила? Или «знаком», потому что ей велели очернить Мишу?

Он не стал убеждать Светлану, что уж ему можно и нужно доверять:

— Ты права. Сейчас, Светлана, доверять тебе никому нельзя. Ни мне, ни Громову, ни даже пророчествам юродивого, ни единой душе.

Она заставила себя выпрямиться:

— Ты в такой же ситуации, Миша. Тебе тоже сейчас нельзя никому доверять! Кровь в твоих жилах непомерно дорога́.

— Только не говори, что ты веришь в чушь с голубой кровью, в неприкосновенность императорской крови, в пророчества юродивого и… Я знаю точно одно: любая кровь в любых жилах, даже самого последнего босяка неприкосновенна. И то, что так носятся с императорской, чушь. На намоленном капище любая кровь ценна.

— Ты не понимаешь, — возразила Светлана. — Вспомни «Катькину истерику». Она началась из-за пролитой императорской крови.

Он поправил её:

— Она началась из-за проклятья, Светлана. Кое-кто обиделся, что её предали, и потому обрушил свой гнев на всю страну.

Светлана удивленно посмотрела на Михаила:

— Ты точно… Княжич? Ты же голубая кровь, белая косточка…

— Твоя первая же пневмония сильно отрезвила меня.

Она грустно улыбнулась:

— Мишка, твою напористость бы чуть-чуть обуздать… И лучше бы тебя… — Она хотела сказать про трон, но он опередил её со своей «болью»:

— Я так понимаю, что меняться, спасая наши отношения, для меня уже поздно. Давай разбираться дальше с убийством в Сосновском. Меня жандармы прижали, потому что подозревают в обиде на тебя? Типа, я так гнев сливал на похожих на тебя?

Светлана не стала говорить, что одно время подозревала Мишу в этом — его происхождение все изменило:

— Так капище же. Капище просто так со счетов не скинешь. И, Миша, я про твою кровь абсолютно серьезно говорю — сейчас ты в опасности. Зазеваешься, проболтаешься, доверишься не тому — окажешься на капище обескровленным. Вспомни пророчества юродивого. Он же предупреждал тебя. Он говорил тебе, что…

Михаил кивнул:

— На крови началось, кровью держится, кровью умоется. Понять бы еще.

— А что тут понимать? — Светлана не сдержала голос под контролем, он у неё чуть ли не звенел: — Юродивый же говорил: Рюриковичи со тьмой договор заключили. Они стихии подчинили себе, венчаясь на царство. Рюрик первым был, кто кровью себя с землей и духами связал. Его братья Синеус и Трувор отказались — они и года не продержались в князьях, погибли. Твоей кровью можно все земли взорвать, как сделала Екатерина Третья. Твоей кровью всю землю можно вспоить, как делали до этого. Твоей кровью… Я не знаю, что можно сделать.

Он улыбнулся:

— Собирайся, поедем в больницу.

— За… чем?

Резкую смену беседы она не поняла. Михаил, вставая, пояснил:

— Громова спасать. Говорят, королевская кровь в Европе способна исцелять. Может, императорской это тоже касается?

Светлана дернула его за руку вниз, заставляя садиться — выдавать Громову Мишку нельзя! Да и баюша в больнице, опасность для хвостомоек миновала.

— Миша, Громов выкарабкается без твоей крови. Тебе нельзя себя раскрывать! Поверь, я не хочу однажды найти тебя в центре капища. Пожалуйста, обещай, что никому и никогда ни при каких условиях ты не будешь давать свою кровь. А этой осенью ты вдобавок побережешься и отсидишься дома.

Кажется, она сейчас откровенно цитировала Громова.

— Светлана, я не могу. Я же маг. Я должен ходить на службу. Я должен разобраться в убийстве, чтобы защитить тебя, я должен найти Ивашку… Понимаешь? Вся эта история с ожерельем меня напрягает — когда старательно выпячивается что-то одно, то это значит, что что-то иное старательно прячут в тень. Но я не понимаю, что именно прячут и для чего. Зачем кому-то привлекать к тебе внимание? Зачем кому-то выдавать убитую за великую княжну?

Она смотрела на Мишку и сейчас понимала отчаяние Громова, которое придало ему, израненному, сил сесть в кровати.

— Как же с тобой сложно. И как сложно со мной… — признала она очевидное.

— В любом случае, я уже давал свою кровь отцу — ему нужно было для какого-то исследования.

— Отцу? — вздрогнула Светлана. Кровь уже была в руках князя. Он ею воспользовался? Он вылечился и только разыгрывал калеку? — И… Больше никому?

— И больше никому. Слово чести. — Михаил очень тихо, старательно смотря в глаза Светланы, чтобы она точно услышала и поверила, сказал: — мой отец… Он прикован к инвалидному креслу. Он не мог добраться до капища.

Она лишь кивнула.

Он предпочел промолчать, ведь сам помнил, что сейчас нельзя верить никому.

Светлана собралась с мыслями и продолжила про убийство в Сосновском, никак не упоминая князя Волкова, чтобы пощадить чувства Михаила:

— Вокруг капища все в следах берендея. Именно берендея, потому что ни баюна никто не съел, ни труп не обезобразил. Громов считает, что убийца, он же возможно жрец, берендей. Я тоже так думаю.

— И потому в городе облава на всех мало-мальски высоких мужчин. Ясно. А на Ивашку как вышли?

Светлана вздохнула:

— Это я сказала, что Ивашка похож по сложению на берендея.

Она принялась рассказывать все, что нашла в управе, и все, что рассказал Синица, заодно достала и грош из кармана. С мелкой монетки уже сполз стазис — он клочьями висел только по краям. Это какой же силой должен обладать маг, чтобы стазис не удерживался⁈

— Поможешь разобраться с проклятьем?

Михаил встревоженно завертел монетку в руках, а потом резко отбросил её на пол — на его пальцах стала пробиваться длинная коричневая шерсть.

— Вот это дрянь! — почти прокричал он. В отличие от Громова, Мишка легко повышал голос.

Монетка покатилась по полу, звеня. Мысли в голове Светланы