Последний Дозор - Сергей Лукьяненко
Шрифт:
Интервал:
Рустам произносит чужие, грубо звучащие слова.Я повторяю вслед за ним, даже не пытаясь постичь смысл. Слова важны, но онилишь руки гончара, придающие форму глине; глиняная форма, в которую вольютрасплавленный металл; бронзовые оковы, не дающие лишней свободы рукам. Словавсе начинают и все заканчивают, в словах форма и направление, но решает всеСила.
Сила и Воля.
Я больше не могу сдержать ту мощь, что бьетсяво мне, с каждым ударом сердца готовая разорвать жалкое человеческое тело. Яоткрываю рот одновременно с Рустамом. Я кричу, но кричу уже без слов.
Время слов кончилось.
Белый туман вылетает из наших ртов, вздымаетсямутной волной — и накатывается на приближающуюся армию, на круг Темных магов,что плетут паутину своего заклинания… не менее ужасающего, но более медленного…чуть более медленного. Серые тени, уже начинающие подниматься из камня, сдуваетбелым туманом.
А потом Белое Марево настигает и Иных, ичеловеческих воинов.
Мир перед нами теряет краски, но не так, какэто происходит в Сумраке. Мир становится белым, но это белизна смерти, а нежизни, это смешение красок, которое так же бесплодно, как их отсутствие. Сумраквздрагивает, сминается — слой за слоем слипаются меж собой, протягивая межледяных жерновов кричащих от боли людей и онемевших от страха Иных.
И мир застывает.
Белая мгла рассеивается. Остается валящий снеба пепел. Остается раскаленная земля под ногами. И остаются окаменевшиефигуры Иных — причудливые, очень часто совсем не похожие на человеческие тела,превратившиеся в гранит и песчаник, огрубленные и исковерканные.Перекидывающийся в тигра оборотень, припавший к земле вампир, воздевшие руки втщетной попытке защититься маги…
От людей не остается вообще ничего. Сумракпоглотил их, переварил и обратил в ничто.
Нас с Рустамом трясет. Мы распороли ногтямикожу друг другу до крови. Что ж, мы давно собирались побрататься.
— Мерлин говорил, что Иных выбросит наседьмой, последний слой Сумрака… — тихо произносит Рустам. — Оношибся. Но так тоже вышло… неплохо… Эта битва… будет жить в веках. Это славнаябитва.
— Посмотри, — говорю я ему. —Посмотри… брат.
Рустам всматривается — не глазами, а так, какумеем мы, Иные. И бледнеет.
Эта битва не будет жить в веках. Мы никогда нестанем ею хвалиться.
Убить врага — доблесть. Обречь его на муки —подлость. Обречь на вечные муки — вечная подлость.
Они все всё еще живы. Обращены в камень,лишены движения и Силы, осязания, зрения, слуха, всех отпущенных людям и Инымчувств.
Но они живы и будут жить — пока камень необратится в песок, а может быть, и дольше.
Мы видим их трепещущие живые ауры. Видим ихудивление, страх, гнев.
Мы не станем гордиться этой битвой.
Не станем о ней говорить.
И никогда больше не произнесем чужих колючихслов, вызывающих Белое Марево…
Почему я смотрю на Алишера снизу вверх? И скакой стати за его головой потолок?
— Очнулся, Антон?
Я привстал на локтях. Огляделся.
Восток — дело тонкое. Восток умеет бытьделикатным. Все в чайхане сделали вид, что не заметили моего обморока.Предоставили Алишеру самому приводить меня в чувство.
— Белое Марево, — повторил я.
— Понял, понял, — кивнул Алишер. Онбыл не на шутку встревожен: — Ну ошибся я, не морево, а марево. Извини. Вобморок-то чего падать?
— Рустам применял Белое Марево вместе сГесером, — сказал я. — Три года назад… в общем, Гесер научил меняэтому заклинанию. Серьезно так научил. Воспоминаниями поделился. В общем… ятеперь помню, как все это было.
— Действительно так мрачно? —спросил Алишер.
— Очень. Не хочется мне туда ехать.
— Ну, это ведь было давно, —успокоительно произнес Алишер. — Все уже кончилось, все давным-давнопрошло, кануло в Лету…
— Если бы, — ответил я, но уточнятьне стал. Если Алишеру не повезет, то он сам все увидит и поймет. Потому чтоехать на плато демонов нам все-таки придется. Рустам из моих заимствованныхвоспоминаний ничего общего с Афанди не имел.
Как раз в этот момент вернулся из туалетаАфанди. Сел на подушки, посмотрел на меня, добродушно спросил:
— Отдохнуть решил, да? Отдыхать рано,после плова будем отдыхать.
— Не уверен, — пробормотал я,садясь.
— Ах какая хорошая вещь —цивилизация! — продолжал Афанди, будто не слыша меня. — Вы молодые,вы не знаете, сколько блага принесла цивилизация миру.
— Неужели там горела лампочка? —пробормотал я. — Алишер, поторопи официанта с пловом, ладно?
Алишер нахмурился.
— И впрямь…
Он встал, но как раз в этот момент появилсямолодой мужчина с большим блюдом. Разумеется, одна тарелка на всех, какположено… красноватый рассыпчатый рис, оранжевая морковь, изрядное количествомяса, цельная головка чеснока сверху.
— Я же говорил, здесь хорошоготовят, — с удовольствием произнес Алишер.
А я смотрел на мужчину, который принес плов.Интересно, куда делся тот молодой паренек? И почему новый официант такнервничает?
Я взял рукой пригоршню плова, поднес к лицу.Посмотрел на официанта. Тот закивал и начал вымученно улыбаться.
— Баранина под чесночным соусом, —сказал я.
— Каким еще соусом? — удивилсяАлишер.
— Это я так… вспоминаю мудрого Холмса инаивного Ватсона, — ответил я, больше не беспокоясь о том, что мой русскийязык выглядит неуместно. — Чеснок — чтобы отбить запах мышьяка. Сам жеговорил — на Востоке надо верить носу, а не глазам… Дорогой, откушай-ка с намиплова!
Официант замотал головой, медленно отступая.Из любопытства я посмотрел на него сквозь Сумрак — в ауре преобладали желтые изеленые оттенки. Страх. Профессиональным убийцей он не был. И отравленный пловпотащил сам, вместо младшего брата, потому что боялся за того. Удивительно,какие мерзости способен совершить человек из-за любви к ближним своим и заботыо них.
Вообще все это было чистой воды импровизацией.В чайхане нашлась какая-то гадость с мышьяком, какой-то крысиный яд. И кто-топриказал накормить нас пловом с отравой. Убить сильного Иного таким образомневозможно, но ослабить, отвлечь нас можно было запросто.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!