Корректировщик. Где мы – там победа! - Георгий Крол

– А Егор?

– Здесь. Тебя ждет.

Через пять минут мы были в штабе. Он тоже опустел, кроме генерала, уже одетого в полевой камуфляж, там были его охрана и еще несколько офицеров связи, которые заканчивали свертывание КП. Я встал смирно.

– Товарищ генерал-майор…

– Вольно, лейтенант.

Егор обернулся к подчиненным:

– Все готово?

– Так точно.

– Выдвигаемся. Семен, подожди возле бункера.

Начальник охраны, украинец лет сорока в звании лейтенанта, кивнул и увел всех наверх. Вообще-то Егор фамильярности в службе не любил и позволял ее нечасто. Заметив мое удивление, генерал улыбнулся:

– Я Семена с 40-го года знаю. С тех пор, как получил батальон. Он у меня сначала водителем был, потом ординарцем. А после первого десанта, когда мы от Остроленки до Варшавы рейдом прошли, я его на офицерские курсы отправил. Теперь он начальник моей личной охраны. Ладно, слушайте. Война подходит к концу. Тот батальон, который мы забрали, высадился на острове Рюген. Немцы капитулировали без боя, все уже все поняли. Норвегия наша, Дания ждет только повода, чтобы выйти из войны.

Вот мы его и дали. Десантный полк, который мы высадили, захватил Нюборг и Оденсе, получив контроль над проливом Большой Бельт. Немецкий гарнизон частично уничтожен, частично сдался. А главное, мы заняли береговые батареи. Немцы отправили в Балтику практически все, что у них было: «Адмирал Хиппер», «Принц Ойген», «Адмирал Шеер», «Тирпиц», «Шарнхорст», «Эмден», «Кельн», «Лейпциг», «Нюрнберг». И несколько сотен подлодок. Кстати, англичане их преследовали до последней возможности. Даже потопили «Тирпиц». И лодки проредили неплохо.

Кто остался – направились в пролив, рассчитывая, что там свои. А там мы. И Краснознаменный Балтийский флот. Ох, и рубились моряки… Да, Юл, твой протеже награжден орденом Красной Звезды.

– Какой протеже?

– Разин.

– А кто такой Разин?

– Тьфу, ты же, наверное, фамилий не спрашивал. Леонид. Это же ты ему посоветовал в гидроакустики идти?

– Леня? Здорово. А на флот его Яна уговорила, а не я.

– Неважно. Этот музыкальный гений в разгар боя услышал две подводные лодки, причем с разных направлений. Да еще вывел на них «морских охотников». Одну потопили, вторая всплыла и выкинула белый флаг. Сегодня по радио приказ зачитывали.

– Яна будет гордиться. Егор, это все хорошо, но с нами что? Ты же к своим десантникам собрался, я прав?

– Прав.

– А мы?

– А вам приказано возвращаться. Через час подойдут катера. Они доставят стрелковый полк и заберут морскую пехоту. Ну и вас тоже прихватят.

– И куда?

– В Питер. Сначала катером в Лиепаю, потом в Таллин, а потом в Кронштадт. Там вас встретят.

– А может мы с тобой? С парашютом мы знакомы.

– Нет. Иосиф Виссарионович приказал вами не рисковать.

– И что, когда мы теперь увидимся?

– В День Победы, ребята. Договорились?

Возле самолета мы пожали друг другу руки. Егор поднялся по лесенке и еще раз махнул нам рукой. Дверь за ним закрылась, и «Лис» начал раскручивать винты. Чуть поодаль то же самое сделали два истребителя. Через несколько минут десантный борт и его сопровождающие скрылись из глаз. А мы, два безработных представителя Ставки с самыми широкими полномочиями, отправились на берег. Начинало темнеть, когда к берегу пристали первые катера. Пехотинцы, некоторые с лицами нежного салатного цвета, торопливо сходили на берег. Непривычные к морю, бойцы потихоньку приходили в себя. Кто-то сверзился в воду, народ начал зубоскалить над неудачником. Нормально.

Мы ждали. Пехота сменила 7-ю бригаду только к утру. В 9.45 морпехи начали погрузку. Я и Кит поднялись на борт последними. Винты за кормой вспенили воду, и катера медленно отвалили от берега. Прощай, Пенемюнде. Четыре недели и один день мы провели на полигоне. Не было жестоких боев, не умирали рядом, к огромной нашей радости, боевые друзья, но эти дни запомнятся навсегда. Может быть, именно тем, что не было этих боев и во многом благодаря нам. А самое главное, что поставленную задачу мы, как говорят на производстве, выполнили и перевыполнили.

Нас разместили на сторожевом корабле, даже выделили каюту, все-таки представители Ставки, но мы в нее пока не пошли. Стояли и смотрели на воду, думая каждый о своем. Тяжелые свинцовые волны медленно катились вдоль борта. Поначалу за кораблем гнались чайки и, не дождавшись подачки, устраивали своего рода «бомбежку». Мы весело ругались, стараясь укрыться. Потом они отстали. Наверное, ближе к вечеру, когда посвежеет, мы спустимся вниз, но сейчас я стоял у борта и вдыхал соленый морской воздух.

На Балтике я проходил практику дважды, хотя так далеко мы не заходили. И все-таки все вокруг было родным и знакомым. Наш сторожевик шел замыкающим, на горизонте было чисто, солнце бросало на воду сверкающие блики. Рядом стоял Никита. Он, хоть и не моряк, качку переносит легко. Вот и сейчас стоит, слегка расставив ноги и ухватившись руками за леер, высоко подняв голову и улыбаясь соленым брызгам. Красота. А потом в нескольких метрах за кормой взорвалась мина. Меня подбросило, ударило о балку и вышвырнуло за борт. Теряя сознание, я, совершенно невпопад, успел подумать, что так и не выполнил просьбу Егора навестить его деда в Севастополе.

Черт, голова болит зверски. Вот же мне везет с падениями за борт. Интересно, кто меня вытащил? Я точно помню, что потерял сознание в воде. По-хорошему – должен был утонуть, факт. Качнул головой – терпимо и открыл глаза. И сразу закрыл. Открыл снова. В этой каюте я был только однажды, провожал парня, повредившего руку на занятиях по рукопашке. Получается, я нахожусь в лазарете БДК? Я вернулся? А Кит? С ним что?

Где-то за моей головой открылась дверь, и через пару секунд я увидел начальника медицинской службы. Он же хирург, он же терапевт. Капитан медицинской службы Бармалей. Как обычно, вспомнив фамилию, я невольно улыбнулся. Это же надо – доктор Бармалей. На самом деле судовой врач человек добрый, хотя и строгий к нарушителям всяческих медицинских правил. Вот и сейчас он прошел мимо меня в санузел, что-то сердито бормоча про себя. А выходя, увидел, что я очнулся.

– Проснулся? Отлично. Как самочувствие?

Проснулся? Я что, спал? Никакого падения за борт не было? Тогда почему я в лазарете?

– Голова болит.

– Это-то понятно. Удар и об воду приложился. Хотя чем тебя ударило, никто так и не понимает, но как за борт летишь, увидели и вытащили сразу. Ты даже особо воды наглотаться не успел. Не забудь парням спасибо сказать.

– Не забуду. Так со мной все в порядке?

– Практически да. До прихода на базу еще три часа, можешь пока дремать. На берегу подойдешь в центральный госпиталь, но это так, для контроля.