Корректировщик. Где мы – там победа! - Георгий Крол

– Есть.

В дверь снова кто-то вошел. На этот раз комиссар бригады. Пожал руку Бармалею, и тот вышел. А каперанг присел на койку.

– Ну, как самочувствие, сержант?

Ох, черт, сержант. Опять. Как-то я уже привык быть лейтенантом, а ведь мне еще четыре месяца до выпуска.

– Нормально, товарищ капитан первого ранга. Через пару часов встану.

Комиссар смотрел на меня с улыбкой:

– Отпуск в училище уже закончился?

– Так точно, два дня назад.

– Не жалеешь? Летний отпуск провел на кораблях и зимний тоже в походе.

– Никак нет, не жалею.

– Я переговорю с медиками, пусть дадут тебе дня три на выздоровление. Ты ведь севастопольский?

– Так точно.

– Вот и побудешь пару дней дома.

– Спасибо, товарищ капитан первого ранга.

Комиссар ушел, а я начал засыпать. Головная боль медленно уходила. И забирала с собой Юла. После того как у меня проснулась вторая память, я им оставался. Да, у меня были воспоминания Сергея Яковлева, но на втором плане. А вот сейчас все менялось. На второй план уходил Юл. Наполовину Цезарь, наполовину юла. Знакомые имена и лица тускнели, хотя и не исчезали совсем. Теперь я отчетливо помнил деда и бабушку, ребят с переулка, вечно дребезжащий школьный звонок. Помню улицы Севастополя, в котором Юл не успел даже осмотреться. Помню сильные руки отца и его вечную трубку. Помню маму.

Меня разбудили за полчаса до прихода на базу. Голова прошла, чувствую себя отлично, но три дня отпуска однозначно не помешают. После швартовки морские пехотинцы сошли на берег и отправились в свое расположение, а меня отвезли в госпиталь. Здешние эскулапы тоже ничего аномального не обнаружили, но выдали бумагу, что мне необходим отдых в течение трех дней. С этой справкой я явился в штаб флота, где все оформили, а заодно вручили документы для училища. И я пошел домой.

Только не дошел. Память Юла, хоть и потускневшая и отошедшая на второй план, осталась при мне. И она тянула меня не в Матросский переулок, а на проспект Ленина. Ну что я там забыл? Капитан-лейтенанта наверняка уже нет в живых, семьдесят лет прошло, шутка ли. Так зачем? Да еще этот холод. Из конца апреля в февраль это то еще удовольствие. Здесь точно, как я помню, – 10. Не Сибирь, но после +18 все-таки прохладно. Вот, пока боролся сам с собой, ноги принесли меня на проспект прямо к дому номер 34.

Девушка, выскочившая из дворика, чуть не сбила меня с ног, еле удержался от неожиданности. А эта бегунья остановилась, поправила белую вязаную шапочку на голове и подняла голову, собираясь то ли обругать, то ли извиниться. Но не сделала ни того ни другого. Глядя на меня, она застыла, чуть наморщив лоб. Ее явно что-то удивило и озадачило, но что? Мы молчали почти минуту. Она пыталась собраться с мыслями, а я просто любовался. Красивая девушка. Очень красивая. Наконец она опомнилась.

– Извините, я очень торопилась и вас не заметила.

– А теперь уже не торопитесь?

Она засмеялась звонко и так заразительно, что я засмеялся в ответ.

– Вы знаете, нет, больше не тороплюсь, все равно опоздала.

– Куда, если не секрет?

– В кино. У нас в институте последний день каникул, вот и решили сходить. Ничего, они и без меня скучать не будут. А вы куда шли?

– Домой. Мне дали трое суток отпуска, я год дома не был.

– Ой, а почему? Курсантам же положено месяц летом и десять дней зимой?

– А вы откуда знаете?

– А у меня старший брат учится на пятом курсе.

– Где?

– В Ленинграде.

– Здорово, я тоже в Ленинграде, но на четвертом. Училище имени Кирова. А он, наверное, моряк, раз пятый курс.

– Точно. Училище имени Фрунзе. Там все наши мужчины учатся.

– Здорово. И извините, забыл представиться. Сергей Яковлев, честь имею.

– Анна Кроль.

– Кроль?

Девушка уловила удивление в моем голосе.

– Кроль, а что?

– Нет, просто я буквально на днях слышал эту фамилию. Точно, вспомнил: капитан-лейтенант Кроль.

– Ой, так это мой прадедушка. А вы знаете, почему я сначала удивилась?

– Нет.

Она снова на минуту задумалась, посмотрела на меня:

– Вы очень торопитесь?

– Не очень, особенно теперь.

Она слегка смутилась, но не настолько, чтобы не схватить меня за руку и потащить обратно во двор, объясняя по пути:

– Я вам должна что-то показать у нас дома. Это просто удивительно до чего похож.

– Кто похож?

– Вы подождите, сейчас увидите.

Меня втащили в квартиру, где я едва успел снять сапоги и на ходу поздороваться с женщиной, выглянувшей из какого-то коридорчика. Судя по тому, что это просто повзрослевший вариант моей спутницы, – с ее мамой. А меня буквально втащили в гостиную и подвели к книжному шкафу. Там на полке стояла фотография. Судя по всему, увеличенная оцифровка старой, еще военных лет. Время застыло. На фотографии в группе моряков был я. Кто и когда ее сделал, я не знаю, но вокруг стояли Иволгин, Соловьев и Грачев. Экипаж моего «Т-28». Минеры с тральщика «Груз».

Девушке явно понравилось ошарашенное выражение моего лица.

– Вот, видите? Просто одно лицо. Мам! Ма-мааа! Ну, ма-ам!

В комнату вошла давешняя женщина. Снова кивнула мне головой.

– Что тебе, неугомонная?

– Мам, как зовут вот этого лейтенанта? Прадедушка, когда жив был, рассказывал, только я забыла.

– Лейтенант Яковлев. Имени дедушка не вспомнил, а вот позывной у него был смешной: Юл. Наполовину Цезарь…

– Наполовину юла.

Я сказал это, не задумываясь. Опять мой язык опережает мысли.

– Откуда вы знаете?

– Вы не поверите, но мне об этом человеке рассказывал дед. И о том, что я на него похож, и о странном позывном. Они были знакомы, немного. Дед говорил, что этот парень ему жизнь спас. А бабушка утверждала, что они с дедом были похожи, как братья. Она тоже знала обоих. И у нас ведь даже фамилии одинаковые.

– Ой, мама, правда. Он тоже Яковлев, как я не сообразила.

Ее родительница, намного более уравновешенная, чем чадо, покачала головой:

– Удивительно. А как вы познакомились?

– Ой, мама, я его чуть не сшибла, когда со двора выбегала. Он тоже севастопольский. А где вы живете?

Эта «ойка» тараторит со скоростью авиационного пулемета.

– В Матросском переулке. Анна, может, перейдем на «ты»? Мы вроде как одного возраста, странно выкать.