Корректировщик. Где мы – там победа! - Георгий Крол

Народ с территории как ветром сдуло, а мы направились в главный корпус. Значит, спокойно едут. Это хорошо, спектакль, получается, удался. Ведь задумка была простая. В 5.30 утра к пятнадцати ведущим специалистам в дверь позвонили офицеры СС. Наши, разумеется. И передали приказ, якобы Дорнбергера, немедленно явиться на полигон. Лично фон Браун, открыв дверь, увидел гауптштурмфюрера и двух лейтенантов. Они сообщили, что через час на полигон прибывает комиссия под руководством Гиммлера. Генерал-майор Дорнбергер находится там и просит господина Брауна прибыть немедленно.

Через пятнадцать минут, когда встревоженные инженеры уже сидели в автобусе, вышел фон Браун в парадном эсэсовском мундире. Его ждала личная машина, гауптштурмфюрер придержал ему дверь, после чего сам сел на переднее сиденье, а лейтенанты, вскинув руки в приветствии, направились к автобусу. О том, что административный руководитель полигона сидит связанный в кузове грузовика охраны, «Зевс», разумеется, не знал.

Охранники на въезде подняли шлагбаум и вытянулись, машина остановилась на привычном месте, и гауптштурмфюрер предупредительно открыл перед фон Брауном дверцу машины, а затем и входную. Эсэсовцы на входе щелкнули каблуками. Хорошо, что мощная входная дверь практически не пропускает звук, и Браун не услышал, как они хохотали, едва она закрылась за его спиной. Подошли к знакомому кабинету, эсэсовский капитан снова предупредительно распахнул дверь, «Зевс» вошел… и остолбенел. Перед ним стоял генерал. В парадной форме, при всех орденах. С двумя звездами Героя Советского Союза. Егор сделал шаг вперед и сказал:

– Ich freue mich, Sie, Herrn Braun, begrüßen zu dürfen (Рад вас приветствовать, господин Браун).

Фон Браун затравленно оглянулся на гауптштурмфюрера. Тот закрыл дверь, шагнул вперед и на чистом русском языке доложил:

– Товарищ генерал-майор, гауптштурмфюрер Вернер фон Браун по вашему приказу доставлен.

«Зевс» сник. Не знаю, о чем именно он подумал, но испугался наверняка. В чем-то я его понимаю. Приезжает за тобой офицер, причем в таком же звании, и ведет себя вежливо и предупредительно, почти как лакей. Приглашает на встречу с главой СС, привозит в твой собственный кабинет, а там… русские. Ужасные русские, которые не берут эсэсовцев в плен, а расстреливают на месте. А он-то, как дурак, вырядился в парадный мундир…

Браун заговорил, и гауптштурмфюрер, а на самом деле старший лейтенант Кузнецов, начал переводить. Егор отлично говорит по-французски и неплохо по-английски, но с немецким у него не очень.

– Господин генерал, я не служу в СС, я инженер. Вступить в национал-социалистическую партию и СС меня вынудил рейхсфюрер Гиммлер. В противном случае мне не дали бы заниматься моей работой.

Вообще-то, с моей точки зрения, Егор выглядит чересчур хмуро. Браун, разумеется, не подарок, но он действительно занимается исключительно разработками своей «Фау». Это оружие, да, но ведь лично он никого не убивает? Или я чего-то не знаю? А генерал мрачно кивнул.

– Разумеется. А «Фау» это фейерверк, для красоты.

Кузнецов перевел, и Браун заговорил еще быстрее:

– Господин генерал, я инженер. И большой поклонник вашего выдающегося ученого Циолковского. Моя мечта – космос. Для этого я и разрабатываю свои ракеты. Но вы же понимаете, что военные из всего стремятся сделать оружие.

Тут он сообразил, что говорит именно с военным, и смешался.

– Успокойтесь, господин Браун. Правительство Советского Союза в курсе ваших работ по космосу, и именно поэтому мы здесь. Нам необходима документация на ваши ракеты и содействие для отбора и эвакуации наиболее ценного оборудования.

По мере перевода Браун успокаивался и даже, кажется, попытался принять важный вид. Зря. Вот что-то есть такое, чего я не знаю, потому что Егор спустил «Зевса» с небес мгновенно:

– Господин Браун, чтобы не было недоразумений. Наши инженеры в теории продвинулись гораздо дальше вас. Если вы захотите в этом убедиться, я пришлю к вам одного из наших молодых специалистов по ракетным двигателям. Он уточнит, на каком именно уровне остановились ваши разработки. Но нас интересует отработанная вами технология. Тут, к сожалению, мы отстаем. Но ведь на Пенемюнде, поправьте меня, если я ошибаюсь, работает около 12 тысяч человек? Наверняка мы найдем тех, кто способен нам помочь и кроме вас.

Получилось. Браун снова стал белым и пушистым.

– Нет-нет, господин генерал не так понял. Я готов всеми силами помочь, особенно если речь идет о полетах в космос. В Германии, к сожалению, эта тема не популярна, Гитлеру нужно только оружие, «вундерваффе».

– Отлично. В таком случае вам нужно в первую очередь поговорить со своими инженерами и убедить их помочь нам. Необходимо в кратчайшие сроки демонтировать и вывезти оборудование вашего центра, документацию и готовые изделия. Вам и тем сотрудникам, которых вы отберете, включая рабочих высокой квалификации, придется тоже отправиться с нами. Вам всем обеспечат достойные условия для жизни и работы.

Браун снова заволновался:

– А наши семьи?

– Мы постараемся вывезти и их, если не сейчас, то после окончания войны, а оно, как вы, наверное, догадываетесь, не за горами.

В дверь постучали. Егор слегка удивился и сказал:

– Войдите.

В дверях стоял командир роты, обеспечивающей охрану со стороны поселка Пенемюнде.

– Разрешите, товарищ генерал-майор?

– Слушаю.

– Товарищ генерал-майор, там рабочие пришли.

– Какие рабочие?

– Немцы, товарищ генерал. Мы их впускаем на территорию и разводим по цехам, но они все идут.

– И как реагируют на вашу форму?

– Никак. Расходятся по рабочим местам и стоят, ждут чего-то.

Егор расхохотался:

– Вот это да, вот это орднунг. Русские или нет, а раз начался рабочий день – надо работать.

Он повернулся к фон Брауну:

– Вот вам и первое задание. Объясните ситуацию рабочим. Они должны начать подготовку цехов к демонтажу и вывозу. Постарайтесь довести до их сведения, что после этого те, кого вы отберете, поедут с вами в СССР, а остальные вернутся по домам.

Браун выслушал, щелкнул каблуками, выбросил руку в нацистском приветствии, перепугался, втянул голову в плечи и направился к выходу. Егор кивком головы отправил следом Кузнецова с двумя помощниками. Когда все вышли и в кабинете остались только мы втроем, глубоко вздохнул и расслабился.

– Черт, тяжело это.

Мы с Никитой удивленно переглянулись.

– Не понимаете? Сейчас объясню. Для вас этот Браун просто инженер. Его мундир это так, официоз по требованию времени. А в МОЕЙ истории Дорнбергер развернул производство «Фау» на подземных заводах. И работали там заключенные концлагерей. Умирали тысячами: от голода, побоев, изнурительного труда. Эсэсовцы на заводе приспособились провинившихся вешать одновременно десятками на балках подъемных кранов в цехах. А этот «ученый» ездил проверять производство и регулярно ходил мимо гор трупов. Думаете, хоть раз возмутился?