Правила игры в любовь - Ева Ночь

Я не могу позвонить Лене или Королю-старшему — у меня нет их телефонов. И я кляну себя последними словами, потому что была беспечна, не смогла даже такую малость предусмотреть.

С другой стороны, Лео не понравится, если я заистерю, подниму всех на уши, а с ним всё в порядке. Просто занят. Работает. Да мало ли у взрослого мужчины какие дела?

В этом бездумном хождении кроется и моя ревность — глупая и дурацкая. Но Лео нет, и я начинаю представлять, как он обнимает другую девушку. Улыбается ей, шепчет что-то на ухо, положив ладонь на талию.

Это почти горячка и агония. Безвременье, когда в голову лезет всякая чепуха.

Полночь. Лео нет.

Час ночи — телефон молчит.

Я вновь и вновь набираю знакомый номер — абонент не доступен.

В три я сдаюсь и ложусь в кровать. Обнимаю подушку, что пахнет Лео. В глазах — муть и резь. Живот сводит от страха и голода.

Он вернётся — уговариваю я себя. Нужно уснуть. Проснусь — а он рядом. Пахнет грозой и гелем для душа — таким же резким, по-мужски сильным, как и он сам, когда любит меня, заполоняет собой, заставляя растворяться, отдаваться без остатка, потому что и он — мой и только мой в эти минуты единения. Не на половину или на четверть, а всецело — каждым вздохом, каждым движением, голосом хрипло-сорванным, шёпотом тихим, когда он говорит слова, предназначенные только мне.

Я не могу уснуть. Считаю про себя теперь не шаги, а время. Отмериваю остаток ночи, как секундная стрелка.

В какой-то миг усталость и переживания берут свою дань — я забываюсь, проваливаюсь то ли в дрёму, то ли в полубеспамятство. Сквозь тяжёлый морок мне чудятся шаги — тяжёлые, тревожные, чужие.

Я просыпаюсь с криком. Сердце бешено стучит в груди. Страшно расстаться с одеялом и кроватью. Кажется: если я останусь, то ничего не случится, никто меня не тронет.

Но я вскакиваю и включаю свет. По всей квартире, перебегая из комнаты в комнату.

В этом нет никакой необходимости: уже утро, ещё немного — и станет совсем светло. К тому же, квартира пустынна, как и пару часов назад. А шаги мне привиделись. Приснились. Усталый и накрученный мозг мог выдать и не такое.

В семь утра я понимаю, что вряд ли Лео не позвонил бы и не сказал ничего. Не предупредил и не нашел нескольких секунд, чтобы меня успокоить.

Он всегда звонил. Поэтому что-то случилось. И это уже не паранойя.

Слишком поздно я вспоминаю о трёх мушкетёрах. У меня есть телефон Д’Артаньяна — Глеба. Звоню ему, и он, на счастье, откликается.

Пытаюсь сбивчиво объяснить, но настолько расстроена и устала, что мысли путаются, я говорю отрывисто и жалко.

— У нас задача — охранять вас, Таня, — вежливо объясняет мне Глеб. — И не вмешиваться во все остальные дела. Леонид Антонович нас не уполномочивал делать что-то другое, а тем более — искать его, когда он отправился по делам.

Умом я его понимаю: мушкетёры делают свою работу и не суют нос, куда их не просят. А взбесившееся сердце ничего понимать не хочет. Ему нужно знать, где запропастился мой Король.

Я уже даже согласна на объятия любовницы — вот до чего докатилась. Лишь бы с ним было всё хорошо.

Кракен. Это кошмарное прозвище крутится в голове, всплывает из пучины моего отчаяния, и я сдаюсь. Позволяю панике меня накрыть.

Не плачу. Просто думаю о самом худшем, не пытаясь отогнать картины, что рисует моё усталое и полудохлое воображение.

В девять утра я решаюсь. У меня есть только один выход что-нибудь прояснить и узнать. И я очень надеюсь, что меня не оттолкнут и не посмеются. Не скажут, что я придумала всё и нужно немного подождать.

Но прежде чем позвонить, я долго гипнотизирую телефон, вздыхаю, ещё несколько раз пытаюсь дозвониться Лео.

Тщетно. Безрезультатно. На что я надеюсь? Ведь ещё ночью понимала: Лео не вернётся. Но во мне до последнего тлеет искра надежды.

Ландау ответил после второго гудка.

— Да, Таня.

И я заревела. Плотину прорвало от его спокойного голоса, оттого, что он остался себе верен: откликнулся сразу, как только я позвонила.

— Т-таня. П-пожалуйста, — я слышу, ощущаю физически трещину в его интонации. Да что там — заикание выдаёт его с головой.

И от его неравнодушия становится легче дышать. Я не успокаиваюсь до конца, но хотя бы могу связно сказать, зачем позвонила.

— Лео пропал, — всхлипываю судорожно. — И мне больше не к кому обратиться за помощью. Ты ведь поможешь мне, Саш?

Он молчит несколько секунд. И они кажутся мне столетиями. Больше всего на свете я боюсь, что Ландау откажет мне. Вежливо, как и мушкетёры. Скажет, что это не его дело — гоняться за моим любовником. Но Сашка не подкачал.

— Будь на связи, — говорит он. — Я попробую что-нибудь сделать. Разузнать. Ты только не переживай, ладно?

Я закусываю щёку. Киваю. Понимаю, что Сашка не может видеть моих жестов.

— Я постараюсь, — хочу расслабиться хоть немного и не могу.

Ландау медлит, поэтому я сама нажимаю на «отбой». Кто-то должен сделать первым шаг. И пусть это буду я. У него есть дела поважнее, чем успокаивать меня.



Лео

Настоящее время

Через три дня после стычки с Артуром Лео понял, что все потуги выманить Кракена бесполезны.

Это сложно объяснить. Ничто не указывало на провал, но он чувствовал: их либо вычислили, либо не повелись на приманку.

Все другие методы тоже не имели успеха. Если Кракен где и обосновался, то найти его не могли. Неуловимый. Но в большом городе затеряться просто.

Ничто не предвещало беды. Обычный день. Лео собирался пообедать и позвонить Тане. И в этот момент его задержала полиция.

Тогда он ещё не понял абсурда всей ситуации, а чуть позже догадался: что-то с этим задержанием нечисто, и пожалел, что пренебрегал личной охраной.

У него отобрали телефон и держали в закрытой комнате, пока не пришёл «следователь».

— Вы задержаны по подозрению в убийстве гражданина Константиновского, — заявил хмырь с красными обвислыми щеками. Он скользил по Лео вылинявшими глазками мышиного цвета и бубнил какую-то ахинею: — Есть свидетели, которые видели вашу ссору и слышали, как вы грозились убить гражданина Константиновского. После этого гражданин Константиновский исчез, и на данный момент ведётся следствие, а вы — главный подозреваемый по делу исчезновения.

Лео так и не разобрался — исчез Артур или убит. Не смог добиться ни звонка, ни приезда адвоката. Его тупо игнорировали. И тогда пришло понимание: кажется, он влип. И вряд ли это настоящая полиция. Больше похоже на игры Кракена, который любил дешёвые понты и шарады, типа этого якобы «задержания» или встречи в заброшенном доме.