Правила игры в любовь - Ева Ночь

— Вы бы чётче задачу поставили, — Георг всё же пытается прощупать, что стоит за этим всем, — чтобы понимать.

— Пока чётче некуда. Мне нужна девушка. Подставная и неплохо подготовленная как физически, так и морально. Не шлюха и не девочка с улицы, которая при любом чихе начнёт биться в истерике или в обмороки падать.

— Три дня маловато, но попробую, — рассматривает Георг фотографии. Взгляд у него цепкий, губы сжаты. Лео не сомневается: он сумеет найти правильное решение.

А пока можно залечь на дно, отключить телефоны, забыть о мире. И пусть мир забудет на время о них. О Лео и Эль. Об Инь и Ян.

Он возвращается домой поздно, очень поздно. Таня спит в его постели, прижав к груди вторую подушку. И это кажется таким правильным, что у него останавливается сердце на долю секунды. Он забывает как дышать.

Только она. Много лет — она. Девочка, которой он мог доверять. А сейчас — та единственная, с кем и в пропасть не страшно.

Но на самом деле, ему хотелось жить — отчаянно, долго, счастливо. Любить хотелось открыто, до беспамятства и без оглядки. Забыть обо всём тягостном, что стоит между ними и рождает слишком много вопросов.

Может, ей хотелось быть с ним, Лео, а не просто избавиться от девственности, чтобы не достаться монстру, что притаился и ждёт?

— Я никому тебя не отдам, — говорит негромко, но так, чтобы ещё раз услышать эти слова, успокоиться хоть немного, но он не одинок. Таня открыла глаза, улыбнулась ему сонно.

— Ты что-то сказал, Лёнь? — бормочет, не совсем ещё проснувшись. — Ждала тебя ждала и уснула.

— Спи, — легко целует её в розовые губы, — очень поздно. А я пока в душ схожу.

Таня вздыхает, закрывая глаза, а Лео чувствует укол разочарования. Нет бы пальцы в волосы запустила, к себе притянула… Он бы не чувствовал себя настолько одиноким.

Эгоистичны и неправильны его мысли, но по-другому не получается. Он мужчина. Таня его женщина. Только так. Особенно сейчас, когда они только-только начали узнавать друг друга по-новому.

Но он зря огорчался и переживал. Пока принимал душ, Таня всё же проснулась. Лео понял это по запаху кофе.

— Привет, — шагнула она к нему, как только он появился на пороге кухни.

И Лео забыл обо всём. Потерялся в её глазах, запутался руками в прядях, пробовал на вкус её губы и не мог до конца насытиться.

— Кофе, — шепнула Танька, как только он на миг оторвался от неё.

— Ты мой кофе, — подхватывает её на руки и слышит Танин счастливый смех.

А большего и не нужно. Лишь бы видеть её улыбку, сияющие глаза, чувствовать её податливость и нежность, ловить губами вздохи, упиваться хаотичными движениями, пока она приспосабливается и ловит ритм.

А он — само терпение. Ему сейчас очень важно сделать Таньку своей по-настоящему. Быть единственным, чтобы не хотелось пробовать и сравнивать, искать и выбирать. Да, он собственник и эгоист, а с ней — так и подавно.

— Ой, — прошептала Таня, подойдя к черте, к которой он очень старательно её вёл.

— Лети! — подтолкнул и приказал.

И она послушно задрожала в его руках, прикрыв глаза и закусив губу.

— Кричи, не бойся, — впитывал искры её экстаза и чувствовал головокружительную эйфорию. Она его. Навечно. Навсегда. Только так.

Танька не кричала — стонала чуть слышно, приходя в себя в его руках. Он покачивал её, успокаивая, целовал, наслаждаясь каждым мигом, а она прятала смущённое лицо у него на груди.

— Спи, — гладил её по спине широкой ладонью и чувствовал, как она, тёплая и родная, расслабляется.

— А как же ты? — вскинулась, как котёнок. Глаза сонные, но тревожные.

— А я обойдусь. Не сегодня. Мы всё успеем, Тань. Просто доверься.

— Это проще всего, Лео, — пробормотала она, засыпая. — Я не сомневалась в тебе. Никогда.

Ещё немного — и рассвет. Он лежит, уткнувшись носом в Танины волосы. Лежит и строит планы на будущее.

Видит её в белом платье в пол. И фате.

Она же его невеста.

Он имеет право мечтать об этом, чёрт его подери.



Таня

Настоящее время

Мы сорвались и летели. Существовали вне времени. Я даже не задумалась, почему не звонят телефоны, почему Лео со мной и не спешит на работу, например.

Всё стало не важным и очень далёким. Только я и он.

Мы почти не разговаривали. Любили друг друга. Падали вниз и поднимались вверх на волнах чувственности.

Я ощущала себя нужной и любимой. Читала это в его глазах.

С языка рвались слова признаний, но я молчала. Ведь и он ничего не говорил мне. А я… наверное, ждала. Хотела услышать, но не могла его подталкивать.

Иногда мне казалось: мы два шифровальщика, что заигрались, спрятались за точками и тире азбуки Морзе, за картинками, знаками. Каждый из нас пытался создать идеальный шифр, но мы так увлеклись, что потеряли ключ, а поэтому — не можем разгадать всё, что наворотили.

Вроде бы всё просто и сложно одновременно. Близко и далеко. Но в каждом жесте, в каждом взгляде я пыталась сказать ему: люблю. И только уста молчали, немея от робости перед моим долгожданным мужчиной.

А потом резко всё сломалось от простого звонка в дверь.

— Не бойся, — сказал Лео, — чужим сюда не пробраться.

Но я видела его глаза и собранность. Он был готов к любым неожиданностям. Зато я — нет. Боялась. И Лёня это видел.

За дверью не оказалось Кракена или «привета» от него. Но к нам шагнула беда. У беды — лицо Лены, сестры Короля. Но я не сразу её признала.

Подбитый глаз, разбитые губы. Рука висит плетью. И сама она порог переступила так осторожно, словно боялась развалиться на части.

— Опять?! Я его убью.

У Лео такое страшное лицо, что я поспешно отвожу взгляд. Точно так же, как стараюсь не смотреть на Лену.

Это… страшно. Дико. В нашем окружении никто не посмел поднять руку на женщину.

— Тебе нужна медицинская помощь, — говорит Лео, и я с ним согласна. Заставляю себя взять в руки. Поднять глаза.

— Не надо, — просит Лена и прислоняется без сил к стене. — Пожалуйста.

— Нет! — отрезает он и берёт в руки телефон. — Мы ещё снимем побои. Больше ты к нему не вернёшься, слышишь? Урою, гада. Уничтожу.

— Пойдём, — осторожно касаюсь ладонью её плеча и смотрю в искажённые от боли черты.

Она сейчас совсем не похожа на ту лощёную элитную девушку, с которой мы познакомились совсем недавно. Сейчас она больше похожа на тень — уязвимую и страдающую.