Ричард Длинные Руки. Демон Огня и Стали  - Гай Юлий Орловский

Я прервал:

– Не свернет.

– Ваше величество?

– Не свернет, – пояснил я. – У него такое задание.

– Какое, – уточнил Альбрехт, – вы ему дали?

Я ответил сварливо:

– Дорогой прынц, не ловите меня на слове. Не я его выпустил! И не я дал задание ровнять землю для каких-то хозяйственных нужд.

– Для сельского хозяйства?

Я пожал плечами.

– Может, и для сельского. Для сельского много чего нужно. А деревни если и попадутся ему на пути, то такие заново отстраивают за сутки-двое. Так что ближайшие месяц-два опасности нет…

– Но потом что-то делать надо, – закончил Рокгаллер. – Не говоря еще о том, что может и свернуть… но и вообще, ваше величество, как что-то смеет вот так нагло и без вашего позволения?

Альбрехт заметил вкрадчиво:

– Сэр Рокгаллер, а вы уверены, что Демон Огня прет без разрешения его величества?.. Возможно, они переговорили и наше величество дало ему указание проломить все барьеры между королевствами и империями до самого океана?

Все замерли с кубками в руках, в глазах Альбрехта я уловил ехидный интерес к тому, как выкручусь.

Я ответил с неудовольствием:

– Демона Огня остановим. Но сейчас он вообще-то делает полезную работу. Мы этого не велели ему, ясно, но он сам…

Келляве прогудел в недоумении:

– Ваш величество?

– Стратегически, – пояснил я. – Ломает барьеры и способствует единению людей и прочих народов. Будет единый путь из глубинки и до самого синего моря!.. Мы оседлаем этот путь, объявив его зоной своих интересов.

Альбрехт заметил:

– Тогда нужно будет признаться, что и Демон Огня наш, а иначе как дорогу присвоить, если это, конечно, дорога, а не что-то похуже?

– Подумаем, – ответил я твердо. – Взвесим все риски, просчитаем, переговорим с соседними империями. Или не переговорим, если они недоговороспособные и нерукопожатные, а просто объявим, что пришли сделать им лучше!

Келляве прогудел с удовольствием:

– Это по-нашему. Ваше величество, а когда вы подумываете доставить в эту погрязшую страну отца Дитриха и его священников? Возможно, отец Дитрих и Демона Огня остановил бы в самом начале и заставил покаяться?..

– И отбивать поклоны, – добавил Альбрехт смиренно. – Земные.

– Здешние люди не заслуживают Бога, – ответил я.

– Ваше величество?

– Потому сперва очистим эти конюшни сами, – пояснил я, – а отца Дитриха призовем, когда грязи станет поменьше.

– А сами не вывозимся по уши?

– Такая опасность в наличии, – ответил я. – Вон смотрите, принц Гуммельсберг, стыд какой, заменил сапоги на туфли!.. Ну ладно, пусть еще не туфли, но башмаки, а это уже полусапоги, полутуфли, путь нравственного падения. А ведь сапоги – наш символ! Как только сменим сапоги на лаковые туфли – конец нашему благородному варварству!

Сэр Альбрехт промолчал, даже сделал движение отступить, прячась за спинами патриотов в сапогах, а Келляве сказал с намеком:

– Чтобы развернуть знамя, нужно пойти против ветра.

Лорд-канцлер осторожно опустил передо мной на стол листок, исписанный убористым почерком.

Я быстро пробежал по нему взглядом, спросил с подозрением:

– А это что за… какой такой охотничий домик… зачем ему деньги?

Он ответил с вежливым наклоном головы вниз и чуть в сторону:

– Ваш, ваше величество, ваш. Требует ремонта, как уверяет управитель! Это он представил смету, посмотрите и утвердите, если сочтете правильным, а я со своей стороны могу сказать, что все выдержано в точности. Я даже добавил бы, все-таки ваш охотничий, а вы самый великий из императоров, которых знала империя… Потому и домик можно расширить…

Я всмотрелся в цифры, их длинный столбик, перевернул на другую сторону, но и там тоже цифры идут почти до самого конца листка.

– Что за домик, что столько денег на ремонт?

Он сказал с едва заметной ноткой превосходства:

– Ваше величество, охотничий домик императора не совсем домик. Императора обычно сопровождает на охоту сотня его самых близких придворных, допущенных к его милости, а еще больше слуг, поваров, парикмахеров, конюхов и прочего люда, не считая псарей и загонщиков.

– Понятно, – сказал я с сарказмом, – это точно вместительный домик. Весьма даже. Слуги и загонщики, правда, могут разместиться на свежем воздухе, но в дождь все равно полезут под крышу, чтобы увеличить шанс свального греха…

– Здесь это не грех, – уточнил он, – а допускаемый в некоторых необходимых случаях ритуал.

– И освященный? – уточнил я.

Он чуть наклонил голову.

– Да, традициями.

– Чем старина всем и нравится, – заметил я. – С тех времен взяли только самое приятное.

В кабинет вошли вызванные мною чуть ранее граф Келляве и Альбрехт, Келляве услышал определение лорд-канцлера и добавил веским и внушающим голосом:

– Уверен, в обществе есть специалисты, что ломают головы над поисками моментов в прошлом, которые надо бы возродить и сохранять, как священную память о великих предках!

Лорд-канцлер взглянул на него с интересом.

– Глубокая мысль, сэр…

– Гастон, – подсказал Келляве. – Сэр Гастон.

– Вы сказали очень точно, – пояснил лорд-канцлер. – Такие специалисты есть, высоко ценятся. Правда, находятся как бы вне поля зрения, хотя есть мнение, что пора им ввиду растущей потребности занять достойное место в обществе.

Я повернулся к Альбрехту, сделал широкий жест, указывая обоим на кресла.

– Садитесь, прынц. Как видите, прынц, а вы считали, это болото не развивается!

– Да, – ответил Альбрехт мрачно, – но в какую сторону?

– А куда камень легче катить, в гору или под гору?

Он промолчал, я тоже подумал, что лучше бы болото оставалось болотом, иногда застой лучше развития.

Мелькнула мысль, что из охотничьего домика короля Людовика Тринадцатого, что располагался на диких болотах в дремучем лесу, вырос великолепный Версаль, так что охотничьи домики бывают еще те, но только я не тот, что перестраивает домики в дворцы.

– Пока отложим, – сказал я лорд-канцлеру. – Сэр Джуллиан, благодарю за старания и заботу о моем здоровье! Скачка в лесу на свежем воздухе хорошо сказывается на здоровье моих мембран и митохондрий… Сэр Альбрехт, я готов выслушать ваш доклад!

Лорд-канцлер откланялся и поспешно вышел из кабинета. Альбрехт сказал с хмурым видом: