Унесенные ветром. Том 2 - Маргарет Митчелл

— Убирайтесь! — выкрикнула она, натягивая вожжи, ивдруг ее стало рвать. Ретт тотчас остановил лошадь, дал Скарлетт два чистыхносовых платка и ловко наклонил ее голову над краем двуколки. Вечернее солнце,косо прорезавшее недавно распустившуюся листву, несколько мгновений тошнотворнокрутилось у нее перед глазами в вихре золотого и зеленого. Когда приступ рвотыпрошел, Скарлетт закрыла лицо руками и заплакала от обиды. Ее не только вырвалоперед мужчиной, — а худшей беды для женщины не придумаешь, — нотеперь этот позор, ее беременность, уже не скроешь. У нее было такое чувство,что она никогда больше не сможет посмотреть Ретту в лицо. И надо же, чтобы этослучилось именно при нем, при этом человеке, который так неуважительноотносится к женщинам! Она плакала, ожидая вот-вот услышать какую-нибудь грубуюшуточку, которую она уже никогда не сможет забыть.

— Не будьте дурочкой, — спокойно сказал он. —А вы, видно, самая настоящая дурочка, раз плачете от стыда. Да ну же, Скарлетт,не будьте ребенком. Я, сами понимаете, не слепой и, конечно, знаю, что выбеременны.

Она лишь глухо охнула и крепче прижала пальцы краскрасневшемуся лицу. Уже само это слово приводило ее в ужас. Фрэнк отстеснения всегда говорил об ее беременности иносказательно: «в вашемположении»; Джералд деликатно говорил: «в ожидании прибавления семейства», адамы жеманно именовали беременность «состоянием».

— Вы сущее дитя, если думали, что я ничего не знаю, испециально парились под этой жаркой полостью. Конечно же, я знал. Стал бы яиначе…

Он вдруг умолк, и между ними воцарилось молчание. Он взялвожжи и присвистнул, понукая лошадь. А затем тихо заговорил; его тягучий голосприятно ласкал слух, и постепенно кровь отхлынула от ее горевших, все ещезакрытых руками щек.

— Вот уж не думал, что вы так смешаетесь, Скарлетт. Явсегда считал вас разумной женщиной, я просто разочарован. Неужели в вашей душееще есть место для скромности? Боюсь, я поступил не как джентльмен, намекнув наваше состояние. Да я, наверно, и не джентльмен, раз беременность не повергаетменя в смущение. Я вполне могу общаться с беременными женщинами как с обычнымилюдьми, а не смотреть в землю, или на небо, или куда-то еще, только не на их талию,и в то же время исподтишка поглядывать на них вот уж это я считаю верхомнеприличия. Да и почему, собственно, я должен себя так вести? Ведь в вашемсостоянии нет ничего ненормального. Европейцы относятся к этому куда разумнее,чем мы. Они поздравляют будущих мамаш и желают им благополучного разрешения.Хотя так далеко я бы не пошел, но все же это кажется мне разумнее нашегопритворства. Ведь это же естественное положение вещей, и женщины должныгордиться своим состоянием, а не прятаться за закрытыми дверьми, точно онисовершили преступление.

— Гордиться! — сдавленным голосом произнеслаСкарлетт. — Гордиться — тьфу!

— А разве вы не гордитесь тем, что у вас будет ребенок?

— О господи, нет, конечно! Я.., я ненавижу детей!

— Вы хотите сказать: детей от Фрэнка?

— Да нет, от кого угодно.

На секунду все снова поплыло у нее перед глазами от ужаса,что она так неудачно выразилась, но голос его продолжал звучать ровно, точноничего такого и не было сказано:

— Значит, тут мы с вами не сходимся. Я вот люблю детей.

— Любите? — воскликнула она, невольно подняв нанего глаза; она была до того поражена, что забыла о своем смущении. —Какой же вы лгун!

— Я люблю младенцев и маленьких детей, пока они еще невыросли, и не стали думать, как взрослые, и не научились, как взрослые, лгать,и обманывать, и подличать. Это не должно быть новостью для вас. Вы же знаете,что я очень люблю Уэйда Хэмптона, хоть он и растет не таким, каким быследовало.

А ведь это правда, подумала, удивившись про себя, Скарлетт.Ему как будто и в самом деле нравилось играть с Уэйдом, и он часто приносилмальчику подарки.

— Теперь, раз мы заговорили на эту ужасную тему и выпризнали, что ждете младенца в не слишком отдаленном будущем, я скажу то, чтоуже неделю хочу сказать. Во-первых, опасно ездить одной. И вы это знаете. Вамдостаточно часто об этом говорили. Если вам самой наплевать, что вас могутизнасиловать, подумайте хотя бы о последствиях. Из-за вашего упрямства можеттак получиться, что ваши галантные сограждане вынуждены будут мстить за вас и вздернутдвух-трех черномазых. И тогда янки обрушатся на ваших друзей и кого-нибудь ужнаверняка повесят. Вам никогда не приходило в голову, что дамы недолюбливаютвас, возможно, потому, что из-за вашего поведения их мужьям и сыновьям могутсвернуть шею? Более того, если ку-клукс-клан будет продолжать расправляться снеграми, янки так прижмут Атланту, что Шерман покажется вам ангелом. Я знаю, очем говорю, потому что я в хороших отношениях с янки. Стыдно признаться, но онисмотрят на меня, как на своего, и открыто говорят при мне обо всем. Онинамерены истребить ку-клукс-клан — пусть даже для этого им пришлось бы сновасжечь город и повесить каждого десятого мужчину. А это заденет и вас Скарлетт.Вы можете потерять деньги. Да и потом, когда занимается прерия, пожара неостановишь. Конфискация собственности, повышение налогов, штрафы сподозреваемых мужчин — я слышал, как обсуждались все эти меры. Ку-клукс-клан…

— А вы кого-нибудь знаете из куклуксклановцев? Кпримеру, Томми Уэлберн или Хью…

Он нетерпеливо передернул плечами.

— Откуда же мне их знать? Я ренегат, перевертыш,подлипала, подпевающий северянам. Разве могу я знать такие вещи? Но я знаю,кого подозревают янки, и достаточно южанам сделать один неверный шаг, как онисчитайте что болтаются на виселице. И хотя, насколько я понимаю, вы безсожаления послали бы ваших соседей на виселицу, я уверен, вы пожалели бы, еслиб вам пришлось расстаться с лесопилками. По выражению вашего личика я вижу, чтовы, моя упрямица, не верите мне и мои слова падают на бесплодную почву. Поэтомуя скажу лишь одно: не забывайте-ка держать всегда при себе этот ваш пистолет..,а я, когда в городе, уж постараюсь выбирать время и возить вас.

— Ретт, неужели вы в самом деле.., значит, это чтобызащитить меня, вы…

— Да, моя прелесть, моя хваленая галантность побуждаетменя защищать вас, — В черных глазах его заблестели насмешливые огоньки, илицо утратило серьезность и напряженность. — А почему? Все из-за моейглубокой любви к вам, миссис Кеннеди. Да, я молча терзался — жаждал вас, иалкал вас, и боготворил вас издали, но, будучи человеком порядочным, совсем какмистер Эшли Уилкс, я это скрывал. К сожалению, вы — супруга Фрэнка, ипорядочность запрещает мне говорить вам о своих чувствах. Но даже у мистераУилкса порядочность иногда дает трещину, вот и моя треснула, и я открываю ваммою тайную страсть и мою…

— Да замолчите вы, ради бога! — оборвала егоСкарлетт, донельзя раздосадованная, что случалось с ней всегда, когда он делализ нее самовлюбленную дуру; к тому же ей вовсе не хотелось обсуждать Эшли и егопорядочность. — Что еще вы хотели мне сказать?