Унесенные ветром. Том 2 - Маргарет Митчелл

Она находила удовольствие в этих мыслях о будущем, —удовольствие, не омраченное сознанием того, что у нее нет ни малейшего желаниябыть самоотверженной, или щедрой, или доброй. Она хотела лишь слыть таковой.Однако ее мозг был слишком примитивен, слишком невосприимчив, и она неулавливала разницы между «быть» и «слыть». Ей достаточно было верить, чтонастанет такой день, когда у нее появятся деньги и все будут одобрять ее.

Да, настанет такой день! Но пока он еще не настал. Ненастало еще время, чтобы о ней перестали судачить. Она еще не может вести себякак настоящая леди.

А Питер сдержал слово. Тетя Питти действительно пришла вневероятное волнение, у Питера же за ночь разыгрались такие боли в спине, чтоон больше не садился на козлы. С тех пор Скарлетт стала ездить одна, и мозоли,которые исчезли было с ее рук, появились снова.

Так прошли весенние месяцы, и холодные апрельские дождисменились теплом и душистой майской зеленью. Неделя бежала за неделей в трудахи заботах, осложненных недомоганием, вызванным беременностью; с течениемвремени старые друзья становились холоднее, а родные — добрее и внимательнее,выводя Скарлетт из себя своей опекой и полным непониманием того, что ею движет.В эти дни тревоги и борьбы среди всех, окружавших Скарлетт, лишь один человекпонимал ее, только на него она могла положиться; этим человеком был РеттБатлер. Странно, что именно он предстал перед ней в таком свете, —непостоянный, как ртуть, и порочный, как дьявол из преисподней. Но онсочувствовал ей, а как раз этого ей и недоставало, хотя меньше всего онарассчитывала встретить сочувствие у него.

Он часто уезжал из города по каким-то таинственным делам вНовый Орлеан — он никогда не говорил, зачем туда едет, но эти поездки вызывалиу нее что-то близкое к ревности: она была уверена, что они связаны с женщинойили — с женщинами. Но с тех пор как дядюшка Питер отказался возить ее, Ретт всебольше и больше времени проводил в Атланте.

Находясь в городе, он обычно играл в карты в комнатах надсалуном «Наша славная девчонка» или в баре Красотки Уотлинг, где вместе ссамыми богатыми янки и «саквояжниками» измышлял разные способы обогащения, зачто горожане презирали его не меньше, чем его собутыльников. В доме у Скарлеттон больше не появлялся — по всей вероятности, щадя чувства Фрэнка и Питти,которые оскорбились бы, если бы Скарлетт вздумала принимать визитера, находясьв столь деликатном положении. Но так или иначе, она сталкивалась с ним почтикаждый день. Он нередко подъезжал к ней, когда она катила в своей двуколке попустынной Персиковой или Декейтерской дороге, где находились ее лесопилки.Завидев ее, Ретт неизменно придерживал лошадь, и они подолгу болтали, а иногда онпривязывал лошадь к задку двуколки, садился рядом со Скарлетт и вез ее, куда ейтребовалось. Она в эти дни быстро уставала, хоть и не любила в этомпризнаваться, и всегда была рада передать ему вожжи. Он всякий раз расставалсяс ней до того, как они возвращались в город, но вся Атланта знала об ихвстречах, и у сплетников появилась возможность кое-что добавить к длинномуперечню проступков, совершенных Скарлетт в нарушение приличий.

Ей случалось задуматься над тем, так ли уж неожиданны былиэти встречи. Они становились все более частыми по мере того, как шли недели иобстановка в городе из-за стычек с неграми накалялась. Но почему Ретт ищетвстреч с нею именно сейчас, когда она так плохо выглядит? Никаких видов на нееу него теперь, конечно, нет, если они вообще когда-то были, в чем она началасомневаться. Он давно перестал подтрунивать над ней, вспоминать ту ужаснуюсцену в тюрьме янки. Он перестал даже упоминать об Эшли или ее любви к нему, ниразу — с присущими ему грубостью и невоспитанностью — не говорил, что«вожделеет ее». Скарлетт сочла за лучшее не трогать лиха, пока спит тихо, и неспрашивала Ретта, почему он стал так часто встречаться с ней. А потом онарешила: все его занятия в общем-то сводятся к игре в карты и у него так мало вАтланте добрых друзей, вот он и ищет ее общества исключительно развлеченияради.

Но чем бы ни объяснялось его поведение, она находила егообщество приятным. Он выслушивал ее сетования по поводу упущенных покупателей инеплатящих должников, по поводу мошенника мистера Джонсона и этой бестолочиХью. Он аплодировал ее победам, в то время как Фрэнк лишь снисходительноулыбался, а Питти в изумлении изрекала: «Батюшки!» Скарлетт была уверена, чтоРетт частенько подбрасывал ей заказчиков, так как был знаком со всеми богатымиянки и «саквояжниками», но когда она спрашивала его об этом, он неизменно всеотрицал. Она прекрасно знала цену Ретту и не доверяла ему, но настроение у неенеизменно поднималось, когда он показывался из-за поворота тенистой дороги насвоем большом вороном коне. А когда он перелезал в двуколку и отбирал у неевожжи с какой-нибудь задиристой шуточкой, она словно расцветала и сновастановилась юной хохотушкой, несмотря на все свои заботы и расплывавшуюсяфигуру. Она могла болтать с ним о чем угодно, не скрывая причин, побудивших еепоступить так или иначе, или своего подлинного мнения по поводу тех или иныхвещей, — болтать без умолку, не то что с Фрэнком или даже с Эшли, если ужбыть до конца откровенной с самой собой. Правда, когда она разговаривала сЭшли, возникало много такого, чего соображения чести не позволяли ей говорить,и эти невысказанные слова и мысли, естественно, влияли на ход беседы. Словом,приятно было иметь такого друга, как Ретт, раз уж он по каким-то непонятнымпричинам решил вести себя с ней по-доброму. Даже очень приятно — ведь у нее вту пору было так мало друзей.

— Ретт, — с негодованием воскликнула она вскорепосле ультиматума, который предъявил ей дядюшка Питер, — почему в этомгороде люди так подло относятся ко мне и так плохо обо мне говорят? Трудно дажесказать, о ком они говорят хуже — обо мне или о «саквояжниках»! Я никогда ни вочто не вмешиваюсь и не делаю ничего плохого и…

— Если вы ничего плохого не делаете, то лишь потому,что вам не представилось возможности, и, вероятно, люди смутно это понимают.

— Да будьте же, наконец, серьезны! Они меня доводят доисступления. А ведь я всего-навсего хочу немного подзаработать и…

— Вы всего-навсего стараетесь быть непохожей на другихженщин и весьма преуспели в этом. А я уже говорил вам, что это грех, который непрощает ни одно общество. Посмей быть непохожим на других — и тебя предадутанафеме! Да уже одно то, что вы с таким успехом извлекаете прибыль из своейлесопилки, Скарлетт, является оскорблением для всех мужчин, не сумевшихпреуспеть. Запомните: место благовоспитанной женщины — в доме, и она ничего недолжна знать о грубом мире дельцов. — Но если бы я сидела дома, у меня ужедавно не осталось бы крыши над головой.

— Зато вы голодали бы гордо, как положено благороднойдаме.

— Чепуха! Посмотрите на миссис Мерриуэзер. Она торгуетпирогами, кормит ими янки, что много хуже, чем иметь лесопилку, а миссис Элсингшьет и держит постояльцев, а Фэнни расписывает фарфор, делает уродливейшиевещи, которые никому не нужны, но все их покупают, чтобы поддержать ее, а…