Яблоко Монте-Кристо - Дарья Донцова

– Уважаемый, – прокричала Люба, –сколько можно бутылку открывать, а? Эти бабы на рецепшен! Язык без привязи,лучше б руками работали! У меня, кстати, в ванной полотенце не поменяли!

– Спасибо за предупреждение, – шепнул япокрасневшей от негодования администраторше и пошел в комнату к Работкиной.

Конечно, безудержный болтун – сильноеиспытание для собеседника, но мне сейчас личностные особенности Любы только наруку.

– Идем ко мне в номер, – велелаРаботкина, – а то покоя не жди!

Я просидел с бывшей актрисой несколько часов,старательно направляя разговор в нужное русло. Если отбросить в сторону кучуненужных подробностей и деталей вроде описания презентов, которые дарили Любеее поклонники, то ситуация выглядела так.

Театр «Рекорд» существовал при заводе. Любапопала на производство случайно, она мечтала стать актрисой, поступала в разныеучебные заведения, но дальше первого тура нигде не прошла. И тогда сосед покоммунальной квартире, тихий Николай Семенович, предложил вчерашней школьнице:

– Давай ко мне в народный театр «Рекорд»,наберешься опыта и прорвешься потом в институт.

– Надо рабочей становиться? – испугаласьЛюба.

– Нет, конечно, – усмехнулся режиссер. –Директор очень самодеятельным коллективом гордится, мы на всех конкурсахпобеждаем, даже на международных. Вот на днях из Софии диплом привезли. Тебяоформят, ну, допустим, кладовщицей, станешь получать вполне приличный оклад,премии и служить в театре. У нас все актеры так «работают». Ясно?

Люба согласилась и оказалась в «Рекорде». Ейсразу стало ясно, что в труппе профессионалы, кое-кто имеет даже специальноеобразование. Ставили классику, брались за Чехова, Шекспира, Мольера и Бомарше.Общительная, веселая Любочка мигом обзавелась друзьями, в частности, онасблизилась с Зоей, девушкой-москвичкой, студенткой одного из вузов столицы.

Люба понимала, что Зоя стоит на более высокойсоциальной ступеньке. Во-первых, у нее была собственная, хорошо обставленнаяквартира, да еще не однокомнатная, вещь крайне редкая в СССР, где большинствонаселения практически не имело отдельного жилья. Те, кому посчастливилосьизбежать коммуналки, жили сначала с родителями, а после их смерти делиликомнаты со своими подросшими детьми. Зоя же жировала одна на немалом количествеметров. На завистливый возглас пришедшей в первый раз в гости Любы «Ну ихоромы!» она спокойно ответила:

– От родителей мне достались. Кооператив. Ясирота, папа с мамой умерли.

Наверное, следовало пожалеть Зою, оставшуюся встоль раннем возрасте без родных, но в душе Любы не было никаких чувств, кромебанальной зависти, не мешавшей, впрочем, их дружбе.

Через некоторое время Люба поняла: рачительныемама и папа оставили дочке не только великолепную квартиру, но и толстуюсберкнижку. Зоя не козыряла деньгами, жила как все, но по некоторым признакамРаботкина сообразила: Зоечка совсем не нуждается, более того, у нее вхолодильнике частенько появлялись совершенно недоступные для простогосоветского человека изыски типа осетрины, икры и тоненьких батончиковнежно-розовой докторской колбасы из так называемого спеццеха.

– Где берешь вкуснотищу? – не выдержалаоднажды Люба.

– Коллеги покойных родителей незабывают, – потупилась Зоя, – вот, подбрасывают на сиротство.

– Кем же твои мама с папой работали? –спросила Работкина.

Зоя округлила глаза, потом, перейдя на шепот,пробормотала:

– Сама точно не знаю! В какой-то военнойорганизации, очень большой… ну… ясно?

– Ага, – кивнула Люба, сразусообразившая, о чем идет речь.

Ну кто еще мог обладать роскошной фатерой вкооперативе и отличным пайком? Ясное дело, сотрудники Комитета госбезопасности,конечно, они все гады, душат народ, но своих в беде не бросают.

Жизнь Любы текла без особых стрессов,случались у нее радости: она выскочила замуж, забеременела. Но потом тут жепришла беда: умерла ее мать, а муж, несмотря на то, что жена ждала ребенка,ушел к другой.

Зоя, узнав о несчастьях подруги, нахмурилась,потом сказала:

– Не плачь, попробую тебе помочь.

– Ну что ты сделаешь! – заломила рукиЛюба. – На аборт идти поздно, ребенок уже шевелится! Как жить? На что?Мама в могиле, денег нет, соседи по коммуналке сволочи, уже сейчас орут:«Коляску на балкон ставить нельзя, он общий, веревку для белья в своей комнатенатягивай, в ванной не разрешим пеленки сушить!»

– Из любого положения можно найтивыход, – не сдалась Зоя.

И тут Люба разрыдалась, сквозь слезы онавыкрикивала:

– Хорошо тебе, под крылом живешь! А я? Одна-одинешенька!

– Лучше уж совсем одной, чем с моими«крыльями», – неожиданно горько воскликнула Зоя.

Слова подруги были настолько странными, чтоЛюба прекратила рыдать, а Зоя обняла ее и предложила:

– Поживи пока у меня, все устаканится.

Через месяц проблемы разрешились самымудивительнейшим образом.

Люба получила отдельную квартиру, правда, напервом этаже, буквально рядом со входом в магазин, но тот, кто в советскиевремена мечтал о личной жилплощади, сейчас оценит произошедшее по достоинству.А еще Любочку приняли на работу в замечательное тихое учреждение с нормальнымокладом. Не обратили внимания на то, что новая сотрудница беременная. Наоборот,начальник отдела кадров был ласков с Работкиной необычайно.

– У нас созданы все условия для молодыхмамочек, – пропел мужчина, – имеем ясли-сад с летней дачей,приплачиваем денег к зарплате за малыша. В общем, улучшайте демографическуюситуацию в стране, хорошее дело.

Жизнь Любаши заиграла радужными красками, иустроила сей праздник подруга Зоя.

Когда Работкина попыталась ее поблагодарить,Зоя пожала плечами:

– За что?

– Ой, я же понимаю, как трудно…

– Нормально, забудь, – перебилаЗоя, – ничего особенного я не сделала, просто попросила одного знакомого.Ты же моя единственная, лучшая подруга. Хватит говорить на эту тему, живисчастливо.

Потом очень скоро удача пришла и к Зое, онавышла замуж за однокурсника Андрея Вяземского и родила мальчика.

Люба одной из первых увидела новорожденного ивоскликнула:

– Ой, какой крупный! Он же сильно недоношеннымродился!

Зоя улыбнулась: