Маргарет Тэтчер - Жан Луи Тьерио

Бог был явно на стороне Маргарет. Накануне проведения второго тура голосования она, выступая перед членами Консервативной партии, бросила знаменитую фразу: «Работяг — поднять и поставить на ноги, лодырей — вон!» Выступление ее в прямой трансляции показывали по телевидению, и все увидели, что эти слова были встречены овацией, да не простой, а стоя. В лагере Мэгги царили победные настроения. Мысль о том, что Англия может стать первой крупной страной Запада, где во главе самой мощной партии в результате выборов встанет женщина, поселилась во всех умах. Такой случай упустить было нельзя. 6 февраля «Дейли телеграф», своеобразный барометр консервативной прессы, переходит на сторону Маргарет, отметив, «что проголосовать за Маргарет — это самый разумный и оригинальный шаг из всех, сделанных партией за последние годы». Чтобы подчеркнуть свой статус фаворита выборной гонки, Маргарет позволяет себе роскошь отказаться от участия в передаче «Панорама», в которой должны участвовать другие кандидаты. Хотя вплоть до самого конца ее терзали страхи, ей теперь оставалось только ждать «сбора урожая». Результат был неоспорим: за Маргарет Тэтчер — 146 голосов, за Уилли Уайтлоу — 79, а остальные кандидаты собрали лишь жалкие крохи: Джеймс Прайор и Джеффри Хау — по 19, Джон Пейтон — 11. Айри Нив мог с радостью крикнуть ей: «Имею честь обратиться к новому лидеру Консервативной партии!»

Маргарет тотчас же отправилась в большой зал, где проводились заседания парламентских комиссий, прямо напротив Вестминстера. Ее первые слова были скромны, даже робки. Можно было подумать, что перед депутатами предстала маленькая девочка, очарованная прекрасным подарком от чудесного Деда Мороза. «Для меня это как сон: увидеть, как имя Маргарет Тэтчер будет вписано в анналы партии после имен Гарольда Макмиллана, сэра Алека Дуглас-Хьюма, Эдварда Хита. Каждый привнес свою лепту при исполнении своих обязанностей, у каждого был свой собственный стиль руководства, каждый был отмечен печатью величия и благородства. Я буду исполнять свои обязанности с чувством смирения, преданно и верно». Но из-под облика нежной и доброй Мэгги уже выглядывала «Железная леди». На вопрос одного из журналистов, не избрали ли ее потому, что она женщина, Маргарет в гневе ответила: «Надеюсь, нет. Избрали, потому что я это заслужила». Да, она женщина, она женственна, но она не феминистка. Она также тогда постаралась протянуть руку Тэду Хиту, но он так никогда и не пожал ее. Однако она заявила на телевидении, что очень надеется на то, что вскоре они смогут «работать вместе ради дела, в которое они оба верят».

Затем Маргарет совершила традиционный визит лидера в Центральное бюро партии. Она тотчас же увидела натянутые улыбки всех работников бюро, в большинстве своем яро поддерживавших Хита «в его борьбе против интриганки, желавшей занять место калифа». Она читала во взглядах тревогу и далеко не беспричинную, потому что Маргарет была готова к большим переменам. Вечер того дня она провела у Билла Шелтона в Пимлико вместе с Деннисом и всей своей командой. Но прежде чем вернуться на Флуд-стрит к родным и наконец отпраздновать победу, она опять отправилась в парламент, чтобы побеседовать с Хэмфри Аткинсом, главным организатором парламентской фракции тори. Хоть это и был день ее победы, она прежде всего оставалась великим политиком-профессионалом, политиком до кончиков ногтей, до мозга костей, а потому не предавалась хмелю успеха. Даже сейчас она готовилась к завтрашнему дню.

Позволим депутату от лейбористов, Барбаре Касл, тайно восхищающейся Маргарет, описать радость той, кого ей следовало бы считать своей противницей: «Казалось, она была в своей лучшей форме, и я понимаю почему. Она была влюблена, влюблена во власть, в успех, в саму себя <…>. Она была лучшей среди них, она была лучшим мужчиной среди мужчин. Ее избрание многое делает для нас гораздо более труднодостижимым». Другие социалисты также по достоинству оценивали «масштабы торнадо». Тони Бенн, лидер левого крыла Лейбористской партии, предрекал: «Надо быть безумием, чтобы не верить в то, что миссис Тэтчер станет великолепным лидером». Только «старые кайманы» Консервативной партии, такие как Пол Шеннон или Иэн Гилмор, ворчали, что партия тори уподобляется партии лейбористов, выдвигая в лидеры экстремистов. Они полагали, что победить можно, только будучи центристом и опираясь на центристов. Маргарет вскоре им докажет, что можно выиграть, занимая позицию справа.

В номере «Дейли телеграф», вышедшем 12 февраля, был прекрасно описан только что совершенный поворот: «Остается только посмотреть, каким лидером партии станет миссис Тэтчер <…>. Она поднялась над скромной средой своего происхождения ценой больших усилий <…>. Она ничем не обязана ни семейному богатству, ни привилегиям, а потому, вероятно, не будет страдать от типичного недостатка, столь характерного для тори в XX веке: от чувства вины перед лицом денег <…>. Это одна из причин того, почему Великобритания так далеко зашла по дороге коллективизма. То, что госпожа Тэтчер должна была бы предложить Великобритании, так это моральную сторону, недостаток чего так сильно ощущался в нападках тори на социализм. Если бы ей это удалось, то ее приход к руководству партией мог бы ознаменовать радикальные изменения в характере политической борьбы в этой стране».

Комментатор «Дейли телеграф» был прав. Сегодня нам трудно даже представить размах того потрясения. Впервые лидер партии потерпел поражение «в открытом поле», к тому же от женщины! А ведь она по происхождению даже не была представительницей избранного круга! Она не была дочерью лорда, свихнувшейся на политике, не была сестрой какого-нибудь политикана, вдруг воспылавшей любовью к Вестминстеру. Нет, она была дочерью бакалейщика из Грантема, и это она заставила сойти с рельсов поезд, который в свое время с большим терпением и заботой поставили на эти рельсы сэр Роберт Пиль и лорд Биконсфилд. Одним ударом, внезапно Англия окончательно освободилась от общества, где факт принадлежности к определенной среде или касте по рождению играл столь значимую роль. Вместе с приходом Маргарет Тэтчер начался период прихода в политику новых людей, так называемых «публичных людей», вырывавшихся при помощи труда и усилий из тисков предназначенной им происхождением судьбы. Для многих парламентариев это голосование было еще одним камнем, упавшим с фронтона старой Англии.

Путч удался. Заднескамеечники рубанули с плеча и всё решили. А ведь их частенько презирали, их речи слушали с раздражением, их никогда не слышали; так вот, они предпочли сменить старого вождя, относившегося к категории «важных шишек», на чужака, не принадлежавшего к элите. Не следует преувеличивать личный успех Маргарет, он в какой-то мере стал результатом восстания «простых пехотинцев», долгое время бывших послушными исполнителями. Это был триумф людей неизвестных, реванш рядовых. Голосование было прежде всего не «за», а «против», против старых кадров, проигрывавших выборы за выборами, против бесконечных перелицовок старого сюртука, в основном против самого Тэда Хита. Это было голосование не за Маргарет Тэтчер, и в еще меньшей степени за тэтчеризм. Правда, мало кто это понимал, хотя сама Маргарет все оценивала трезво. Она знала, что ее власть очень хрупка и ненадежна, что ее партия разделена более чем когда бы то ни было и что новые правила предписывают отныне лидеру партии ежегодно отдавать свой пост в руки выборщиков из Комитета 1922 года. Вот почему она не могла доставить себе удовольствие вступить в открытую борьбу со сторонниками Тэда Хита, а уж тем более позволить себе такую роскошь, как вендетта. Она также должна была избегать пугать всех слишком правыми идеями. Короче говоря, она знала достоинства терпения, ей также было известно, что иногда, чтобы поднять паруса и тронуться в путь, следовало какое-то время двигаться вперед скрытно. В своих мемуарах, стараясь быть достоверной, она без колебаний показывает себя способной на тонкие и хитрые маневры, то есть демонстрирует себя в какой-то мере отмеченной макиавеллизмом[99]. Кстати, она тогда доверительно и с достаточной долей цинизма сказала одному из заднескамеечников, пришедшему поздравить ее с успехом: «Вы не увидите того, что я хочу сделать, до того, как пройдут общие выборы». Ее первая речь, произнесенная в качестве лидера, служит тому подтверждением.