Путешествия с тетушкой - Грэм Грин
Шрифт:
Интервал:
– Вы имеете в виду Фритаунскую гавань? Да, она со мной.
Он с облегчением перевел дыхание.
– Вы нравится старый Вордсворт, мистер Пуллен. Всегда честный со старый Вордсворт. Теперь надо садиться пароход.
Только я хотел идти, как он прибавил:
– Есть дашбаш для Вордсворт?
И я отдал ему ту мелочь, которая нашлась в кармане. Какие бы неприятности он ни причинял мне в прежнем, утраченном мире, сейчас я был страшно рад его видеть. Судно кончали загружать, черные створки в борту были еще откинуты. Я прошел через третий класс, где прямо на палубе индианки кормили грудью младенцев, и по ржавым ступеням поднялся в первый. Я не заметил, чтобы Вордсворт взошел на борт, и во время обеда его также не было видно. Я предположил, что он едет третьим классом, чтобы сэкономить разницу для других целей, ибо не сомневался, что тетушка дала ему деньги на билет в первый класс.
После обеда О'Тул предложил выпить у него в каюте.
– У меня найдется хорошее виски, – сказал он.
И хотя я никогда не был любителем крепких напитков и предпочитал стаканчик хереса перед обедом или стакан портвейна после, я с радостью ухватился за его предложение, так как это был наш последний совместный вечер на пароходе. Снова дух беспокойства вселился в пассажиров, их словно захлестнуло безумие. В салоне играл любительский оркестр, и матрос с волосатыми руками и ногами, не слишком удачно одетый женщиной, крутился между столиками, ища себе партнера. В капитанской каюте, примыкавшей к каюте О'Тула, кто-то играл на гитаре и раздавался женский визг. Слышать здесь эти звуки было как-то странно.
– Никто сегодня спать не будет, – заметил О'Тул, разливая виски.
– С вашего разрешения, побольше содовой, – попросил я.
– Доплыли все-таки. Я уж думал, застрянем в Корриентесе. Дожди в этом году заставляют себя ждать.
И словно чтобы опровергнуть его упрек, послышался долгий раскат грома, почти заглушивший гитару.
– Как вам показалась Формоса? – осведомился О'Тул.
– Смотреть там особенно не на что. Разве что на тюрьму. Отличное здание в колониальном стиле.
– Внутри оно похуже, – сказал О'Тул. Вспышка молнии осветила стену, и лампы в каюте замигали. – Встретили, кажется, знакомого?
– Знакомого?
– Я видел, как вы разговаривали с цветным.
Что побудило меня вдруг быть осторожным? Ведь О'Тул мне нравился.
– Ах, тот, он просил у меня денег. А я и не заметил вас на берегу.
– Я смотрел с капитанского мостика – в капитанский бинокль. – Он круто переменил тему. – Не могу никак успокоиться, Генри, удивительно, что вы знаете мою дочь. Вы не можете себе представить, как я скучаю по девчушке. Вы мне не сказали, как она выглядит.
– Превосходно. Очень хорошенькая девушка.
– Д-да, – протянул он, – и мать такая же была. Если бы я женился еще раз, я бы выбрал некрасивую. – Он надолго задумался, потягивая виски, а я тем временем оглядывал каюту. Он не сделал попыток, как я в первый день, придать ей домашний вид. Чемоданы стояли на полу с ворохом одежды, он даже не взял на себя труд ее повесить. Бритва на умывальнике и книжка дешевого издания около койки – вот, очевидно, тот максимум, на который он был способен по части распаковывания. Неожиданно на палубу обрушился ливень.
– Ну вот, кажется, и зима наконец, – заметил он.
– Зима в июле.
– Я-то уже привык к этому. Шесть лет снега не видал.
– Вы тут уже шесть лет?
– Нет, перед тем жил в Таиланде.
– Тоже исследовательская работа?
– Да. Вроде того… – Если он всегда бывал так неразговорчив, то сколько же времени у него уходило на то, чтобы выяснять нужные факты!
– Как мочеиспускательная статистика?
– Сегодня целых четыре минуты тридцать секунд, – ответил он. И добавил с хмурым видом: – И день еще не кончился. – Он поднял стакан с виски. Когда отгремел очередной раскат грома, он продолжал, явно хватаясь за любую тему, чтобы заполнить паузу: – Так, значит, Формоса вам не понравилась?
– Да. Хотя, может, для рыбной ловли она и хороша.
– Для рыбной ловли! – с презрением воскликнул он. – Для контрабанды, хотите вы сказать!
– Я беспрерывно слышу про контрабанду. Чем именно?
– Контрабанда – национальный промысел Парагвая, – пояснил он. – Она дает почти столько же дохода, что и матэ [парагвайский чай и тонизирующий напиток], и гораздо больше, чем укрытие военных преступников, имеющих счет в швейцарском банке. И уж несравненно больше, чем мои исследования.
– А что провозится?
– Шотландское виски и американские сигареты. Вы добываете себе агента в Панаме, а тот закупает товар оптом и доставляет самолетом в Асунсьон. Товар помечен клеймом «транзит», понимаете? Вы платите небольшую пошлину в международном аэропорту и погружаете свои ящики на частный самолет. Не поверите, сколько сейчас в Асунсьоне частных «дакот». Затем ваш пилот перелетает через реку в Аргентину. В каком-нибудь estancia [поместье (исп.)], в нескольких стах километров от Буэнос-Айреса, самолет приземляется – почти у всех имеется частная посадочная площадка. Построенная, может, и не специально для «дакот», но тут уж пилот берет риск на себя. Товар переносится на грузовики – и делу конец. А вас ждут не дождутся агенты по продаже. Правительство разжигает их ненасытность пошлинами в сто двадцать процентов.
– А при чем здесь Формоса?
– Формоса – это для мелкой сошки, которая старается для себя на речных путях. Не все товары, поступающие из Панамы, следуют дальше в «дакотах». Какое полиции дело, если некоторые ящики осядут здесь. Зато шотландское виски в лавках Асунсьона дешевле, чем в Лондоне, а уличные мальчишки продадут вам хорошие американские сигареты по пониженной цене. Нужно только обзавестись гребной шлюпкой и связным. Но в один прекрасный день вы вдруг устаете от этой игры – может, пуля просвистела слишком близко, – и тогда вы покупаете долю в «дакоте» и начинаете ворочать большими деньгами. Ну как, соблазняет, Генри?
– Я не прошел необходимой подготовки в банке, – ответил я и при этом подумал о тетушке, о ее чемоданах, набитых банкнотами, о золотом бруске – а может, и было что-то заложено в моей крови, отчего такая карьера, обернись все иначе, могла показаться мне привлекательной? – Вы хорошо в этом во всем разбираетесь, – сказал я.
– Входит в сферу моих социологических исследований.
– А вы никогда не пробовали взглянуть на это дело изнутри? Где же зов предков, Тули, Дикий Запад и все такое? – Я поддразнивал его, потому что он мне нравился. Мне в голову бы не пришло поддразнивать майора Чарджа или адмирала.
Он бросил на меня долгий грустный взгляд, как будто ему хотелось сказать мне правду.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!