Мой Демон - Михаил Болле

Во время суматохи, пока они, все вместе, взяв Никиту за руки и за ноги, уволакивали его со сцены, кто-то, сам того не заметив, наступил на труп Воронцова. Наступил, но не упал и даже не споткнулся, поскольку тело бесследно исчезло, и теперь на сцене валялись только черный фрак и белая манишка…

Потрепанная «кореянка» Сергея оказалась набитой до отказа. На заднем сиденье разместили потерявшего сознание Никиту, рядом с которым оказалась Наташа, успевшая перевязать его рану собственным кашне. Ей активно помогали Андрей и Марина. Олег сел спереди, и Сергей немедленно завел двигатель. Разумеется, что никто из них и не подумал переодеваться, поэтому на всех были театральные костюмы. Когда машина выезжала из двора мрачного здания, на крыльце появилась Евгения, держащая за руку сына. Она бросилась следом, но Сергей, не заметив или не захотев заметить девушку с ребенком – все равно сажать уже было некуда! – поддал газу, и его машина рванула вперед.

У Никиты начался жар, он стал бредить:

– Я не виноват… Не виноват в том, в чем меня обвиняют. Эти глупцы никогда и ничем не смогут доказать, что я – сообщник Сатаны, что Демон прельстил меня обманом и толкнул на это преступление. Господь все видит! Он мой свидетель… И Он поможет моему сыну…

Стремясь поскорее доставить друга в больницу, Сергей вел машину, пренебрегая всеми правилами дорожного движения и не обращая внимания на озверелые свистки гаишников. Разумеется, столь беспардонная езда по обледенелым дорогам старого Петербурга не могла не закончиться плачевно. «Кореянка» выскочила на набережную Обводного канала, где едва не столкнулась со снегоуборочной машиной. Сергей надавил тормоз и вывернул руль, в результате чего машину занесло, она врезалась в ограду и, со скрежетом проломив ее, упала на лед.

Удар перегруженного автомобиля был столь тяжел, что лед сразу треснул и раскололся, отчего «кореянка» быстро провалилась в полынью. На какой-то миг, от прикосновения ледяной воды, к Никите вернулось сознание. Но единственное, что он успел спросить, было: «Где мой сын?» Олег и Сергей еще сумели открыть передние дверцы, однако этим только ускорили всеобщую кончину. Ледяная вода хлынула в салон так стремительно, что не прошло и минуты, как все было кончено…

Когда взбаламученная полынья немного успокоилась, откуда-то из глубины черных вод зловещим напоминанием об изначальной причине трагедии медленно всплыл последний лист брошюры «Не мог щадить он нашей славы?», так и не дочитанной Никитой до конца…

«Что ж? Веселитесь…» Поручик Дантес, снедаемый загадкой – кто пасквилянт, кто разрушил его так славно начавшуюся карьеру, не слишком веселился в это время. После дуэли он был арестован, содержался в Петропавловской крепости и по решению военного суда «за вызов на дуэль и убийство на оной камер-юнкера Пушкина» был лишен чинов и разжалован в рядовые. Однако Николай I, как мог, смягчил приговор и выслал Геккерена-младшего из России, что было исполнено 19 марта 1837 г.

Во Францию он вернулся, на удивление всем своим землякам, отнюдь не разбогатевшим героем. Для хитроумной интриги против Пушкина, в которой обвиняли и до сих пор обвиняют его вместе с приемным отцом, конец бессмысленный и беспощадный.

Его жена Екатерина Николаевна последовала за ним, сказав напоследок своей младшей сестре во всеуслышание, что «готова забыть прошлое и все ей простить…». Уж не вовлечение ли в интригу, связанную с дуэлью и последующим изгнанием из страны, собиралась Catherine простить Nathalie?

Она умерла через шесть лет от родильной горячки, в 1843 году подарив Дантесу четвертого ребенка – сына. До этого, к прискорбию самого Жоржа, рождались только дочери, а ему необходим был наследник. Екатерину Николаевну, баронессу Дантес, похоронили в Сульце. Сохранилось предание, что, умирая, она шептала слова, написанные в 1837 году мужу, уже уехавшему за границу: «Единственную вещь, которую я хочу, чтобы ты знал, в чем ты уже вполне уверен, это то, что я тебя крепко, крепко люблю и что в одном тебе все мое счастье, только в тебе, тебе одном!»

Младшая их дочь Леони боготворила Пушкина и не разговаривала с отцом, которого прилюдно называла «убийцей гения». Она обожала своего русского «дядю» до такой степени, что даже повесила его портрет вместо иконы. Более того, Леони сочиняла стихи, посвященные великому русскому поэту, которые, впрочем, остались неизвестны даже ее современникам…

Поговаривали, что она была душевнобольной, поскольку закончила свои дни в психиатрической больнице, дожив до сорока восьми лет. Вскоре к Дантесу переехал барон де Геккерен, который был удален из России с позором. Впрочем, голландский король скоро назначил его на не менее важный пост – посланником при австрийском дворе. Геккерен умер в глубокой старости, окруженный всеобщим почетом в доме своего приемного сына Жоржа.

Судьба самого Дантеса, как и обещал ему Демон, сложилась вполне удачно. Он стал сенатором Франции, учредителем ряда банков, а также промышленных и страховых обществ. Кроме того, он был лучшим мэром города Сулъца, жители которого его просто обожали. И после смерти Дантеса они даже назвали главную улицу в его честь, причем серьезной заслугой убийцы величайшего российского поэта стало проведение городской канализации. Известно еще, что своими политическими воззрениями он весьма раздражал оппонента, которым был не кто иной, как сам Виктор Гюго. Правда, упрекал ли тот его в убийстве своего русского собрата по перу, истории осталось неизвестно.

Зато хорошо известно, что скончался Дантес в 1895 году, причем современники описывали его как статного старца.

«За что ты покарал меня, Господи? И почему единственная женщина, которую я любил, осталась для меня недосягаемой?» – эти слова Жорж Дантес написал незадолго до своей смерти. В этой связи уместно вспомнить и еще один эпизод. Однажды Дантес был с сыном в парижском театре. В одной из лож он увидел немолодую, но все еще красивую женщину и сказал ему: «Видишь, малыш, вон ту даму в ложе? Так вот, это твоя тетя Nathalie». Сам подойти к Натали он не осмелился. Таким образом, для многих современников Пушкина, не говоря уже о его бесчисленных почитателях, главным вопросом истории русской литературы остается все тот же, весьма интимный: изменила ли Наталья Николаевна своему мужу или нет? И признаться, будь на этот вопрос четкий ответ, гигантская пушкиниана для многих утратила бы основную часть своей привлекательности.

Итак, в заключение истории о Жорже Шарле Дантесе хочется привести одно давнее, относящееся к 80-м годам XIX века высказывание, принадлежащее писателю, члену Французской академии Полю Эрвье.

В те годы Дантес жил в собственном особняке на авеню Монтень, в районе Елисейских Полей. Он был частым посетителем аристократического клуба «Серкель эмпериаль», где неоднократно встречался с вышеупомянутым писателем. И тот, будучи безжалостным обличителем высшего общества, не сдержался, чтобы не написать, что, встречая в салонах Дантеса, «этого рослого, с великолепной выправкой одинокого старца», он говорил себе: «Вот тот, кто принес смерть Пушкину, а Пушкин принес ему бессмертие, как Эфесский храм тому, кто его разрушил».