Нам здесь жить - Валерий Елманов

Окончательно определиться помог… Бонифаций. Когда Петр в одной из бесед с ним не совсем любезно отозвался о крестовых походах, включая и направленных против мусульман, испанец возмущенно накинулся на своего собеседника. Мол, как тот, сам будучи католиком, смеет столь уничижительно говорить о святой идее. Да за нее были готовы отдать жизнь самые именитые и благородные мужи, начиная с королей. И привел несколько примеров, расписывая их мужество, отвагу и стойкость. За один из них Сангре и зацепился, попросив рассказать поподробнее. Зато сейчас ему было что ответить доминиканцу.

— Помнится, довелось мне слышать, как полсотни лет назад французы выложили за попавшего в плен к сарацинам короля Людовика Святого полтора миллиона золотых экю, а эта монета, как известно, по весу была тогда куда тяжелее флорина. — и он извлек из кармана блеснувшую на зимнем солнце монету, прихваченную у Гандраса. — Бонифаций не является королем, но он — рыцарь, а потому мы оценили его аж в пятнадцать раз дешевле. Назначить меньшую сумму считаем оскорбительным для его чести. Вальтер Горх, будучи из числа простолюдинов, так и быть, обойдется вам вдвое дешевле.

— Всего вдвое?

— Он же не простой сержант, а член капитула Тевтонского ордена, — с ухмылкой напомнил Сангре, удовлетворенно подметив, как разом омрачились лица у инквизиторов и Дитриха.

Пока Яцко переводил, Улан шепнул на ухо другу:

— Ты полегче на поворотах. Когда они нам представились, я вспомнил, что Вальтер называл мне как раз их имена. Получается, это и есть отцы-инквизиторы. За еретика Бонифация они могут отказаться платить так много.

— Для начала нам бы хотелось приобрести одного из пленников, — вкрадчиво заметил монах.

— И конечно, того, кто подешевле, — хмыкнул Петр.

— Разумеется, — кивнул фра Пруденте. — Но в крайнем случае, если идальго станет настаивать, мы согласны выкупить и более дорогого, — сказал он, скорбно вздохнув и разведя руками, словно давая понять, что им очень не хочется допускать лишних расходов, но что делать, что делать…

Петр не зря проводил летние каникулы у бабы Фаи. Он успел многому научиться, сопровождая ее на Привоз. Вот и сейчас он, уловив, как предательски дрогнул голос монаха (на краткий миг, но умному достаточно), мгновенно догадался, что на самом деле речь идет не об уступке. Просто фра Пруденте нужен именно Бонифаций. Настолько нужен, что инквизитор и с голосом не смог до конца совладать, и на попятную пошел слишком быстро, дав согласие на выкуп более дорогого пленника. Ну а раз так, то…

— Значит одного, — кивнул он. — Ну что ж, понимаю и не возражаю. Со своей стороны я даже готов пойти навстречу и согласен вначале отдать более дешевого. Итак, член капитула Тевтонского ордена сержант Вальтер Горх. Его цена — пятьдесят тысяч золотых флоринов, — и он с улыбкой уставился на опешивших инквизиторов.

Тучный фра Луис, не в силах сдержаться, сокрушенно охнул, а на скулах фра Пруденте заиграли желваки. О чем они совещались понять было нельзя — перешли на латынь, и Яцко виновато развел руками, оглядываясь на Сангре. Тот одними глазами улыбнулся толмачу, успокаивая паренька и давая понять, что все в порядке.

— Мы вовремя вспомнили, что нехорошо давать преимущество одному брату-христианину перед другим, ибо в глазах господа они равны, а потому попробуем выкупить обоих, — наконец обратился фра Пруденте к Петру.

— Вот и славно, — невозмутимо кивнул тот. — Тогда с вас… Ну вы помните…

Инквизитор кисло поморщился, и Сангре великодушно предложил:

— Ладно, говорите свою цену. Мы над ней дружно посмеемся и приступим к настоящему торгу.

Тысячу флоринов, предложенную в качестве альтернативы, он, как и пообещал, с презрительным видом отверг, но не особо упрямился, когда монахи принялись оспаривать его собственную цифру. За каждую сотню, набрасываемую Пересом, в качестве ответной уступки он щедро срезал по две-три тысячи из своей цены. Попутно он всячески подкалывал господ инквизиторов, стремясь вывести их из себя и особенно напирая на их несусветную жадность. Мол, он бы еще понял, если бы речь шла о каком-нибудь язычнике-литвине, но в столь благородном деле, как выкуп своего собрата по вере, мелочиться просто неприлично. И это несмотря на то, что еще Христос призывал не искать сокровищ на земле, а искать их в небе. Он вообще был щедр на многочисленные цитаты из евангелий, которые так и сыпались у него с языка.

Наконец очередной намек на скупердяйство сработал — тучный фра Луис, в основном помалкивавший, не выдержал и огрызнулся, заявив, что если бы речь и впрямь шла о литвинах, они бы с ним вовсе не торговались, ибо в глазах всевышнего, да и в их собственных, даже тысяча язычников стоит гораздо дешевле, чем один христианин.

— О как! — изобразил удивление Петр. — Никогда о такой градации цен раньше не слыхал. А насколько ж дешевле? Наполовину или?…

— В десять раз, — встрял фон Альтенбург. — И, клянусь святым распятием, это еще весьма дорогая для них цена.

Петр присвистнул.

— А если литвина окрестить, тогда он полностью уравняется с христианином или как?

В ответ фон Альтенбург лишь презрительно фыркнул, заявив, что цена его, конечно же, повышается, но исключительно в божьих глазах, а никак не в рыцарских.

— Увы, но благородный комтур прав, — келейно вздохнув, со слащавой улыбкой на лице ответил фра Пруденте. — Крест на шее вовсе не означает, что у него и вера в груди.

— Сколь умно сказано! — восхитился Сангре. — Глядя на некоторых рыцарей Тевтонского ордена, я и сам не раз находил наглядное подтверждение этой мудрости. Но вернемся к литвинам. Получается, все они стоят одинаково, как до, так и после крещения? — не отставал он.

Инквизиторы переглянулись, колеблясь. Ответить утвердительно означало свести на нет важность крещения язычников. С другой стороны уравнивать рыцарей, да пусть даже мирян из числа немцев со всяким отребьем не хотелось. К тому же ведь не просто так задает вопросы о стоимости литвинов этот странный испанский рыцарь, воюющий на стороне Гедимина. Не иначе как желает кого-то выкупить. Об этом они и осведомились. Мол, поведай нам как на духу, кто именно тебе нужен, а уж мы расстараемся и уговорим владельца, чтобы он сделал тебе существенную скидку.

— Ну да, после ваших скидок я, невзирая на выкуп, без последних штанов останусь, — вполголоса пробормотал Петр, ответив решительным отказом. Дескать, он в здешних краях вообще никого еще не знает, а те, с кем успел познакомиться, пребывают в замке Бизены и выкупать их нужды нет.

Успокоившись, монахи благоразумно разместили цену недавно окрещенного литвина или жмудина аккурат посреди между рыцарем и язычником.

— То есть к примеру один Вальтер Горх стоит ровно столько, сколько сотня окрещенных литвинов, правильно? — уточнил дотошный Сангре и, дождавшись положительного ответа, торопливо спросил: — А моя цена какова? Об этом он спросил исключительно для того, чтобы увести разговор от несвоевременного вопроса фра Пруденте, зачем ему все это. Узнавая цену себе, он тем самым подтверждал истинность своих слов о том, что не собирается никого выкупать, а его интерес является обычным праздным любопытством и только.