Мы правим ночью - Клэр Элиза Бартлетт

– К тебе это не имеет никакого отношения, – ответила она голосом холоднее стылого воздуха.

– А если бы имело, вы бы мне сказали?

Зима плотно сжала губы и гневно раздула ноздри.

– Что ты себе позволяешь, Линне?

– Они говорили о Ревне?

Зима с такой силой хлопнула ладонью по столу, что разбрызгала по бумаге чернила.

– Я не желаю ничего слушать! Только не сегодня. И не хочу, чтобы ты спрашивала меня о том, чего не имеешь никакого права знать. У меня нет ни малейшего желания выслушивать требования дать тебе другого пилота, равно как и твои жалобы на однополчан. Единственное, что я готова сейчас от тебя услышать, это пожелание доброй ночи. Это понятно?

В этот момент Линне заметила то, чего не увидела раньше, в волнении ворвавшись в кабинет командора. У Зимы были красные глаза. На краю стола лежал грязный носовой платок. Явно стряслась беда. Что-то на редкость скверное, чего Тамара не могла изменить.

– Доброй ночи, сэр! – сказала она и как можно быстрее выскочила на улицу.

Вдали, на краю поля, виднелся паланкин, а рядом с ним две фигуры. Прищурившись в тусклом свете зари, Линне увидела, что одна из них пришла в движение, двигаясь все быстрее и быстрее. Намного быстрее, чем человек. Потом четыре конечности слились в одно смутное пятно, которое исчезло за деревьями, окружавшими базу.

В присутствии Таннова рот надо было держать на замке. Теперь, когда Линне проснется, она узнает, что Ревна арестована, ей будет не с кем летать и она больше не поднимется в воздух. И навсегда останется доносчицей, запросто болтавшей со скаровцами.

Но когда Линне днем продрала глаза, она увидела, что Ревна крепко спит в своей постели. Не было Пави с Галиной.

Когда полк узнал, что вновь лишился Пави и Галины, ликование от первого успешно выполненного боевого задания тут же сошло на нет. Ночные бомбардировщицы теперь разговаривали редко, чаще всего нерешительным шепотом, будто опасаясь, что вот-вот откуда-нибудь выпрыгнет человек в серебристой шинели и арестует их за бунтарское поведение.

Ревна с Катей складывали в казарме грязное белье для стирки, когда вошла Надя и вполголоса произнесла:

– Это наверняка они.

Слова «скаровцы» не произносил никто – на тот случай, если кто-то из агентов мог их услышать или за углом прятался механический гонец. Ревна не стала бы исключать такую возможность.

– Ближайшее исправительное учреждение у нас в Эпонаре.

Катя вытащила нитку с иголкой и принялась чинить обтрепавшийся Надин обшлаг.

– Туда добираться три часа плюс три часа обратно. Если нигде не останавливаться.

– Пави с Галиной могли отправить с особым заданием, – сказала Ревна.

– Их аэроплан стоит на поле, – возразила Надя, – а все знают, что они заблудились над вражеской территорией. Таковы правила. Стоит тебе попасть в расположение противника, как ты тут же становишься изменником… Черт!

Это Катя уколола ее иголкой.

Потом, даже не подумав извиниться, сказала:

– И с ними так обошлись за то, что они рисковали жизнью? Тогда какой во всем этом смысл?

Ревна несколько мгновений не сводила с нее глаз. К какому типу девушек Союза в действительности принадлежит Катя? А к какому она сама, Ревна?

К хорошему. Пока ее семья в полной безопасности, она – добропорядочная девушка Союза.

– Союз не ошибается.

Голубые глаза Кати наполнились болью.

– Не ошибается, – сказала она, – конечно же нет.

Когда пробило девять склянок и они пришли на инструктаж, Тамара об этом говорить отказалась.

– Пави с Галиной надо немного отдохнуть, – сказала она, – их отвезли в лучший госпиталь Эпонара.

Эпонар. Как удобно – буквально под рукой.

– А теперь, солдаты, хочу обратить внимание, что вам поручено особое задание.

В ее тоне прозвучали нотки, заставившие девушек сесть немного прямее. Прошлой ночью они чуть было не прорвались к Гореве. Так зачем тогда останавливаться?

Тамара пробежала глазами напечатанную на машинке страницу.

– Эльда начала наступление на западном фронте, и командование затребовало в поддержку обороняющимся все свободные военно-воздушные силы. Мы должны помочь и обеспечить воинам безопасность. В первую очередь вы должны помешать эльдам воспользоваться предприятиями, которые нашим войскам пришлось сдать в силу необходимости. Вторая ваша цель сводится к выведению из строя любой крупной военной техники врага. Ориентироваться будете по сигналам флажками и ракетам. Не пытайтесь вступать в схватку с летательными аппаратами эльдов, особенно с Драконами, и уж тем более в одиночку. Если они попытаются навязать вам бой – отходите.

Девушки посмотрели на нее широко распахнутыми от изумления глазами. Катя медленно подняла руку.

– Я не поняла, – сказала она, повысив на последнем слове тон, будто задавая вопрос.

Неужели это именно то, о чем они подумали?

Зима отложила бумагу в сторону и сказала:

– Мне это тоже не нравится. Но операцией руководит командующий Курчик, а в его приказе об этом сказано предельно ясно. Вместе со своими авиаторами он будет направлять все ваши действия. Я с нашими инженерами буду координировать их с земли, поэтому слушайте их, когда будете возвращаться, чтобы пополнить боекомплекты. Не забывайте, что вы мне обещали. И помните, чего я от вас требую. Услышав приказ, вы обязаны его выполнять. Это понятно?

– Да! – воскликнули они хором, хотя и несколько вразнобой.

– Вот и отлично, – ответила Тамара и посмотрела на часы, – удачи вам, леди. Утром надеюсь увидеть всех вас вновь целыми и невредимыми. Штурманам подойти ко мне с планами полетов.

Увидев, как все ринулись к выходу, Ревна начала поправлять протезы. Она покачала головой, когда Магдалена предложила помочь ей дойти до аэроплана. Линне, не дожидаясь ее, поспешно ушла, прижимая к груди полетный план. Ревна старалась дышать глубоко и сохранять спокойствие.

Пави и Галина… Сдать в силу необходимости. Не забывайте, что вы мне обещали. Нет, думать об этом сейчас было нельзя – о том, где они сейчас оказались, о том, что с ними случилось, о том, не будет ли следующей она сама. История Пави и Галины еще раз доказывала, насколько хрупким было ее собственное положение. От того, что она таким бессердечным тоном говорила с тем скаровцем об отце, ее до сих пор жгло чувство вины. Но его память она предала лишь ради мамы и Лайфы.

Надо было дальше рваться вперед, продолжая выполнять приказы Союза.

Приладив ноги, Ревна по хрустящему снегу зашагала к своей Стрекозе. А когда подошла ближе, чуть было не развернулась и не пошла назад в кабинет к Тамаре. Линне и Магдалена стояли под правым крылом и сверлили друг друга злобными взглядами. На снегу лежала бомба.