Кошка в светлой комнате - Александр Бушков

Пора посылать людей к верным войскам.

Элогий второй

Возвращение домой всегда приятно, особенно если ты долготрудился вдали от родины для ее блага и знаешь, что оправдал надежды. Завтраони с чистой совестью и со знанием исполненного долга могут тронуться в путь, кгороду Ромула на семи холмах. Нужно еще выбрать дорогу – поговорка о том, чтовсе дороги ведут в Рим, появится значительно позже.

Вот и все, Марк Сервилий, Юний Регул и Гней Себурий Марон.Предстоит сбросить опостылевшие личины купцов, которые вынуждены терпетьдосадные тяготы бродячей военной жизни, где каждую минуту можно нарваться нагрубые насмешки, а то и оскорбление действием. Достойно ответить нельзя, невыходя из роли. Только несколько человек там, на семи холмах, знают, кудаисчезли из Рима несколько лет назад трое квиритов – полноправных римскихграждан, патрициев, прошедших не только военную подготовку – они доскональноизучили и эллинскую литературу (своей, латинской, пока почти нет).

Даже родным преподнесли полуправду. Потому что ставкислишком велики. Народное собрание Рима собирается все реже и реже. Оно –пережиток прошлого: чрезвычайно громоздко, магистратов избирают все++++++++++++гона год, так что те не успевают приобрести должный опыт в государственных делахи влияние. Сенат, оплот аристократии, формально числящийся совещательнымучреждением при магистратах, фактически держит в руках все. Планы на будущее втом числе. А суть этих планов, какими бы утопическими они ни казались, –сделать мир римским. Учиться искусству создания мировой империи есть у кого,поэтому Македонец находился под прицелом зорких глаз последние несколько лет.Вплоть до своей глупой смерти.

– Будет драка, конечно?

– Непременно, – согласно кивает Марк Сервилий. –Слишком много загребущих рук вокруг пустого трона. Вряд ли интересно наблюдать,как они рвут друг другу глотки. Мы узнали достаточно.

Официально среди них нет старшего, все равны, но Марк давнодержит себя, как старший. Гней Себурий Марон не возражает, он в глубине душисогласен, что в любом деле необходимы четкие (пусть в иных случаях неписаные)разделения по субординации. Разделение, помимо всего прочего, снимает с младшихизрядную долю моральной ответственности. А каждый умный человек долженстремиться к меньшей ответственности, полагает Гней. В общем-то согласен сразделением по старшинству и Юний Регул, самый младший по возрасту, кстати.Хотя причины другие – он просто так привык. Мир таков, каков он есть. Воттолько эта пухлая Луна над Вавилоном. Что же, все так просто – перенять опытУшедшего и браво, бездумно шагать вперед?

Он, не удержавшись, повторяет это вслух.

– Конечно, – вроде бы и не удивившись, киваетМарк. – Впервые человек попытался завоевать мир. Проходить мимо такогоопыта грешно. Мы используем, понятно, не все из его опыта, но сам опытпоказывает – мир можно завоевать.

– Он не завоевал мир, – тихо говорит Юний.

– Он был слишком молод. И он был один, если вдуматься. Одинна самой вершине. Здесь и кроется ошибка, от которой мы избавлены заранее.Римская аристократия – это сила, способная избежать ошибок и упущений одиночки.

– У одного могут быть одни ошибки. У многих – другие.

– Долгое пребывание вдали от своей семьи порождает известноевольнословие. Когда мы вернемся, у тебя это пройдет… Конечно, Юний, ошибкивозможны. Но величие цели и общий труд во имя достижения этой цели помогутисправить любые ошибки.

Марк не знает сомнений и тревог. Что же, так действуетобретенный за годы опыт?

– Странно, – говорит меж тем Марк. – Похоже, тыстремишься опровергнуть старую истину, что самые юные – наиболее дерзкие иникогда не колеблются… Боишься?

– Боюсь.

– Чего?

– Завоевывать мир. Италия, затем, должно быть, Сиракузы,Карфаген, Греция. Наследство Македонца. Какие новые ошибки могут подстерегатьна этом пути?

Марк Сервилий пристально смотрит на него. И успокаиваетсявскоре – понимает, что охватившие младшего соратника сомнения мимолетны, они, строгоговоря, нормальны в разведывательной работе и не достигли и не достигнут тойстрастности и силы. Когда человек яростно стремится заразить своими сомнениямидругих. Сомнения порой необходимы, как приправа к кушаньям, – Марквеликодушно это допускает. Он прочел немало умных свитков и далек отсолдафонской ограниченности. Он уверен в своем знании многосложной человеческойприроды и ожидает, что сомнение в глазах Юния вскоре погаснет.

Так оно и происходит. Юний не знает в точности, чего боится,и потому не прочь расстаться со смутным признаком будущих опасностей. ВпередиРим, его Рим, его аристократическая община, по отношению к которой он обязансоблюдать то, что выражается словом pietas – верность, благочестие. Да и жизньАлександра, огненным метеором пронесшегося над царствами и судьбами, не можетне впечатлять. Так что лучше уж без сомнений.

– Ну, а ты-то избавлен от нелепых страхов? – Марктолько сейчас вспомнил, что за время их с Юнием разговора Гней Себурий Марон непроронил ни слова.

– От любых.

Все в порядке, но Марк не зря числит себя в знатокахчеловеческой природы: светлые глаза Гнея вызывают у него непонятную тревогу.Что в этих глазах? Преданность идеалам и, понятно, готовность не пожалеть жизниради этих идеалов – как же одно без другого? Но что-то остается неразгаданным,что-то ускользает.

А меж тем все очень просто. Гней Себурий Марон судовольствием отправил бы к праотцам и Юния, посмевшего терзаться сомнениями, иМарка с его верой в высшее предназначение аристократии. Гней Себурий Марон – плотьот плоти и кровь от крови римской аристократии, но, по его убеждению, иаристократия – не более чем толпа, стадо, а Гней ненавидит толпу, из кого быони ни состояла.

С точки зрения Гнея Себурия, то, что они проникли в тайнуизготовления «белого железа» – стальных мечей, которыми индийцы легкоперерубали македонские, – не самое главное. Главное он открыл для себя,наблюдая Македонца: историю лепят сильные личности, чей меч не знает разницымежду шеями патриция и плебея. Еще вернутся времена полноправных римскихвластителей, вроде царя Тарквиния Гордого. Только во главе с личностью можнонадеяться покорить мир. Только страх, уравнивающий всех, только пирамида сабсолютным тираном на вершине и множеством тиранов помельче, с гармоничноубывающими возможностя-ми – основа мирового господства. Хвала богам, в Римеесть кому выслушать его и понять…

А ведь будущее закрыто для него. Он так никогда и не узнает,что родился слишком рано, – лишь через двести с лишним лет Рим окажетсяпод властью единолично правящих рексов, которые растопчут, в конце концов,видимость республики и по примеру Македонца провозгласят себя богами.

И что бы они ни думали сейчас каждый в отдельности, ониготовы выступить перед Римом как один человек. Внимательно выслушав их, Римсвернет на известную ныне во всех подробностях дорогу.