Марш! Марш! Люди и лошади в наполеоновских войнах - Мурат Магометович Куриев

Давыдов не жалел ни деталей, ни добрых слов. В своих воспоминаниях Давыдов с особыми чувствами, восхищением и необыкновенной теплотой, говорит о двух военачальниках. Суворове и Кульневе. Призывает не сравнивать их, но сам это все же делает. Были ли у Кульнева чудачества в стиле генералиссимуса? Были, были, что греха таить.

Самому Кульневу сравнения с Суворовым, безусловно, льстили. Но говорил он примерно так: где я, а где Суворов? На своем месте Яков Петрович, вполне заслуженном. Например – многие считают именно Кульнева лучшим русским кавалеристом той эпохи.

Где жизнь судьба ему дала,

Там брань его сразила;

Где колыбель его была,

Там днесь его могила.

Поэт Василий Жуковский воспел удивительное совпадение. Кульнев погиб не так уж далеко от места, где родился, от деревни Клястицы до ныне латышского города Лудза добраться можно быстро. Отец генерала Кульнева, Петр Васильевич Кульнев, в армии до высоких чинов не дослужился. Тяжелое ранение вынудило его уйти в отставку. Однако его успел заметить сам Суворов. Более того, великий полководец состоял в переписке и с отцом Кульнева, и с его матерью, Луизой Ивановной Гребениц, родившейся в Пруссии.

Семья большая, у Кульнева было пять братьев и сестра, и – совсем небогатая. Все доходы – жалованье отца да от небольшого поместья в Калужской области. Жили более чем скромно, и привычки, обретенные в детстве, Кульнев сохранил до конца жизни. В этом он точно очень похож на Суворова.

Денис Давыдов, который хоть и был моложе Кульнева, родившегося в 1763-м, на двадцать лет, но ставший ему другом, ярко описал неприхотливость знаменитого кавалериста. Кульнев, например, сам заготовлял разного рода «закуски». Грибы, маринованную рыбу. Даже во время военных походов потчевал гостей собственноручно приготовленной снедью, приговаривая при этом:

«Голь хитра на выдумки, я, господа, живу по-донкишотски, странствующим рыцарем печального образа, без кола и двора; потчую вас собственным стряпаньем и чем бог послал».

Про «донкишотство» Кульнева мы еще поговорим отдельно, пока лишь отметим, что, в отличие от Рыцаря печального образа, славу (не литературную) Кульнев все же обрел, хотя путь к ней и получился долгим.

Скромность и честность гарантируют небогатый выбор. Мальчиков в семье Кульневых предпочитали «переводить на гособеспечение». Якова и его брата Ивана, который тоже станет генералом, отправили в Сухопутный шляхетский корпус. Там они и получат образование, в том числе военное.

Сразу отметим, что, как и у многих знаменитых кавалеристов того времени, специального профильного образования у Кульнева не имелось, однако общий уровень знаний был весьма неплохим. Снова сошлемся на Дениса Давыдова.

«Кульнев знал удовлетворительно артиллерийскую науку и основательно – полевую фортификацию, теоретически и практически. Он порядочно изъяснялся на языках французском и немецком, хотя писал на обоих часто ошибочно, но познания его в истории, особенно в русской и римской, были истинно замечательны».

Из Сухопутного шляхетского корпуса Кульнев выпустился с «серебряной большой величины медалью», показав изрядные умения в «военной экзерциции, верховой езде и других телесных упражнениях». Словом, гармонично развит, а при случае и что-то подходящее из истории Древнего Рима вспомнит. Для полководцев того времени – хороший тон, сам Наполеон этим грешил.

Однако вот что более важно. Образец для подражания для Кульнева – его современник, Суворов. Кульнев не просто восхищался полководцем с детства, он был его верным последователем. Но подражательство – материя тонкая.

Едва ли не всех русских военачальников того времени сравнивали с Суворовым, многие пытались быть похожими на него. Взять, к примеру, уже упоминавшиеся знаменитые суворовские чудачества. Когда некая эксцентричность компенсируется военными победами и гениальными решениями, она вызывает умиление и даже восторг. В противном случае…

Давыдов совершенно прав, когда говорит о том, что «Кульнева причуды происходили от его веселого нрава, никогда ни от чего не унывавшего, и от неподдельной, самобытной оригинальности его характера». Кульнев действительно человек «оптимистического склада». В уныние не впадал и пошутить любил. Солдатам такие нравятся, а фальшь и притворство они всегда почувствуют.

Скромность у Кульнева тоже не нарочитая. Хотя бы потому, что богатым он никогда не был. Значительную часть жалованья отправлял родным, даже заработанные наградные себе не оставлял. Заботился не только о родственниках, но и о тех, кто был разжалован, о пленных. «Донкишотство»? Да, оно самое. Кульнева не зря называли «генералом-рыцарем», он таким и был.

О рыцарстве Кульнева ходили легенды. Вот одна из них, и какая! Во время войны со Швецией 1808–1809 годов шведский король Густав IV якобы издал специальный приказ, запрещавший стрелять… в русского генерала Кульнева. Не было и не могло быть такого приказа. Однако вполне очевидно, что Кульнев сумел добиться чего-то уникального.

По многочисленным свидетельствам, он, будучи представителем «вражеской стороны» конфликта, пользовался необыкновенным уважением у шведов и финнов. Как у солдат и офицеров, так и у мирного населения. Кульневым не пугали детей, а его незамысловатые лубочные портреты висели в домах многих финских крестьян. «Донкишотство» на марше!

Сильно увлекаться популярной темой не будем, пора переходить к главному. За что же Кульнев снискал славу одного из лучших кавалерийских генералов?

Службу Яков Кульнев начал в пехоте. Не нравилось ему там категорически. Скучно! Кульнев стал хлопотать о переходе в кавалерию и вскоре оказался в Санкт-Петербургском драгунском полку. Карьера его вообще-то складывалась не слишком удачно. В поручиках – десять лет, столько же в майорах. Чего не хватало для успеха? Сам Кульнев считал – денег.

Звучит вроде как слабое оправдание, однако резон сильный. Экипировка, лошади – все требовало немалых средств, а у Кульнева лишь жалованье, значительную часть которого, как мы уже знаем, он отсылал семье. Отметим, что в «невысоких чинах» Кульнев даже успел повоевать под началом Суворова. Однако друживший с его родителями полководец продвигать его по службе не торопился. Кульнев терпеливо ждал, хотя многие советовали ему покинуть армию, уж слишком бесперспективно все выглядело. Кульнев предпочел остаться в Сумском гусарском полку, который, как назло, не участвовал ни в Итальянском походе Суворова, ни в кампании 1805 года.

Но в жизни Кульнева будут и другие гусарские полки, и еще много сражений. Сразу можно выделить нечто очень важное. Как и большинство знаменитых кавалеристов той эпохи, Кульнев – гусар. Значит – дерзкий, храбрый, как и положено гусару. Однако выдающимся кавалерийским военачальником его прежде всего делает исключительное понимание возможностей легкой кавалерии. Кульнев и знал их, и мастерски использовал. Это его и выделяло.

Кульнев и его гусары отличались там, где больше всего требовались неожиданность и нестандартность действий, в авангардных и арьергардных боях.