Добровольцы и ополченцы в военной организации Советского государства. 1917—1945 гг. - Алексей Юрьевич Безугольный

Красной армии и членам их семей[816]. Постановления ГКО начального периода войны, регулировавшие денежное обеспечение бойцов ополчения и истребительных батальонов, отменялись[817]. После этого бухгалтерии предприятий и учреждений выдавали семьям ополченцев справку о том, что, согласно письму Наркомата финансов СССР от 13 апреля 1942 г. № 223, выдача средней зарплаты прекращалась с 1 апреля 1942 г.[818] 20 апреля 1942 г. вышло постановление СНК СССР № 546, которое несколько сгладило неприятный осадок в связи с резким сокращением доходов бойцов военизированных формирований: руководители предприятий и учреждений при прекращении выплаты зарплаты согласно постановлению ГКО от 9 апреля 1942 г. обязаны были выплатить им «выходное пособие за две недели вперед по среднему заработку»[819].

В дальнейшем денежное и материально-вещевое содержание ополченцев и бойцов истребительных батальонов осуществлялось следующим образом: бойцы, не переведенные на казарменное положение, получали заработную плату на своих предприятиях, а при приближении линии фронта они могли переводиться на казарменное положение, и в этом случае на них распространялся порядок продовольственного и вещевого довольствия, финансового обеспечения, предусмотренный постановлением ГКО № 1567с. К примеру, именно таким способом по постановлению ГКО № 2384сс от 7 октября 1942 г. были переведены на казарменное положение 50 процентов личного состава 90 истребительных батальонов на Северном Кавказе и в Закавказье[820].

Однако и после законодательной отмены выплат зарплаты бойцам военизированных формирований местные власти готовы были в особых случаях продолжать выплаты в целях стимулирования их боевого духа. Однако теперь на это необходима была санкция центральной власти[821].

Итак, ополченцы и бойцы истребительных отрядов уравнивались в правах с красноармейцами. В то же время их денежное содержание многократно сокращалось – до уровня рядовых военнослужащих Красной армии. В постановлении ГКО № 1567с народные ополченцы, бойцы истребительных батальонов и иных военизированных формирований в последний раз выступают как особый объект нормотворчества. В дальнейшем законодательстве военной поры добровольцы уже практически не упоминались, за редкими частными исключениями. Так, 31 января 1944 г. постановлением Совета Народных Комиссаров СССР № 101 была утверждена «Инструкция о порядке назначения и выплаты пенсий по инвалидности военнослужащим рядового, сержантского и старшинского состава». Инструкция не содержала новых норм, но разъясняла и детализировала многие частные вопросы, возникшие за годы войны. Так, разъяснялось, что право на пенсию в случае инвалидности имеют «добровольцы рядового, сержантского и старшинского состава»[822]. Следует отметить, что инструкция 1944 г. в целом подтверждала размеры выплат, установленные еще до войны: потолок пенсий ограничивался 400 рублями (инвалиды первой группы, бывшие до войны высокооплачиваемыми рабочими или служащими), а основная масса инвалидов получала значительно меньше – от 56 до 150 рублей[823].

Как видно, социальный статус ополченцев, бойцов истребительных батальонов и иных военных и военизированных формирований с участием добровольцев существенно отличался от аналогичного положения кадровых военнослужащих Красной армии. Особенно остро это различие проявлялось в принципах и размерах денежного довольствия. Добровольческое движение потребовало особого нормативно-правового регулирования в первый период войны, пока значительная масса добровольцев шла вне официальной структуры вооруженных сил страны, пополняя собой множество военизированных формирований. В дальнейшем поток добровольцев значительно ослаб и стал регулироваться общими для военнослужащих нормами.

Возвращение домой во время войны

Еще один аспект социально-правового положения добровольцев, пожалуй, требует отдельного очерка. В правовом отношении он, пожалуй, наименее прозрачен и не поддается однозначному толкованию. Речь идет о регламентации окончания службы добровольца – ополченца, бойца истребительного батальона, партизана и т. д. За скобки сразу следует вынести добровольцев, зачисленных в кадры Красной армии, – их демобилизация регулировалась общим порядком, заведенным в военном ведомстве. С бойцами военизированных формирований ополченческого типа – собственно ополчением и истребительными батальонами – ситуация могла складываться самым различным образом, среди которых вариант с возвращением домой и на прежнее рабочее место прямо в разгар военных действий был далеко не на последнем месте.

Сама сущность территориального военизированного формирования (ополчение, истребительный батальон и т. п.), предназначенного для обороны родного города или села, подталкивает к мысли о том, что служба в нем носила временный характер и прекращалась в тот момент, когда отпадала необходимость в обороне конкретного населенного пункта, для которой оно и создавалось. На это недвусмысленно указывает сохранение заработной платы и (хотя не всегда) сохранение рабочего места за бойцом военизированного формирования. На то, что служба в ополчении носит временный характер, рассчитывали многие ополченцы; это же им разъясняли в парткомах и райкомах при зачислении в формирование.

Действительно, знакомство с документальными свидетельствами комиссии Минца говорит о том, что для добровольцев возвращение домой в период войны не было столь уж редким явлением. Напротив, зафиксированные источниками случаи весьма многочисленны и разнообразны. Следует оговориться, что комиссование по состоянию здоровья в связи с болезнями, увечьями, последствиями ранений возможно было и из рядов Красной армии, однако здесь этот путь был значительно сложнее. Чаще красноармейцам, неспособным служить в строевых частях, понижали служебную категорию (например, из строевого состава переводили в нестроевой; из боевых частей – в тыловые; из действующей армии – во внутренние военные округа и т. п.). Однако они продолжали военную службу, замещая собой того, кого можно было отправить на фронт. Путь домой для военнослужащего Красной армии лежал через демобилизацию. Однако демобилизация и возврат в гражданское состояние были явлениями достаточно редкими, и связаны они были прежде всего с тяжелыми физическими увечьями или болезнями, не позволявшими продолжать службу. Только с 1944 г., когда исход войны был уже очевиден и развернулась работа по восстановлению народного хозяйства Советского Союза, стал широко практиковаться отзыв с фронта остродефицитных специалистов, а также возвращение в вузы студентов для завершения учебы.

Что касается ополченцев и бойцов истребительных батальонов, то немалое их число возвращалось домой уже в 1941 г.

В первые дни формирования добровольческих частей увольнение не было редкостью. Многих отсеивали после визуального осмотра и оценки состояния здоровья, а часть – по производственным причинам, иногда совершенно пустяковым («Бухгалтера быстро вернули обратно, потому что он отчета не сдал»[824]). В этот период отсев происходил достаточно безболезненно и почти незаметно для пока еще рыхлого воинского коллектива. Ополченец московской 21-й дивизии, в будущем известный экономист Е.Л. Маневич, вспоминал, как в первый же день сбора ополчения часть его сослуживцев по Институту экономики АН СССР свободно «покинули эту казарму (имеется в виду помещение одной из московских школ. – Авт.) и со своими тяжелыми чемоданами и сумками вернулись домой»[825]. Более в расположении части они не появлялись. Однако этот случай нельзя считать типичным: собственноручная запись в ополчение понималась как юридически обязывающий акт гражданина. Документы содержат свидетельства того,