Толлеус. Учитель – ученик - Дмитрий Коркин

Оболиус все так же молчал, внимая учителю и начисто забыв о своих обязанностях возницы. Старик же, распаляясь все больше, воодушевленно продолжил:

– И таким образом можно создать любую форму. Понимаешь, любую! Вечная проблема – сформировать объект, отличный от сферы. Даже простая стенка – это прорва времени и расчеты, расчеты… А если нужно что-то похитрее, то реализовать безумно сложно. И все равно будут погрешности. А если плести нитью, как сейчас, – элементарно. Была бы основа, на которую можно намотать нить. Причем достаточно сделать всего один раз. Дальше можно с помощью плетения контроля просканировать и воспроизвести ее со всеми свойствами и изгибами. Понимаешь? Нет? Если много нитей навязано, то такое провернуть практически невозможно – для каждой нити требуется свое отдельное плетение контроля. А тут нить одна, хоть и длинная. Пусть не мгновенно получится, но секунда-две – и будет копия…

– Да смотри же, смотри! – И Толлеус, как и обещал, на самом деле создал второй цилиндр. – Это же так легко и просто. Почему никто раньше не додумался? Взять нить и намотать, как на веретено. Или даже пореже, как каркас из лозы для корзины. Нет, ты не понимаешь! Не понимаешь всей грандиозности такого подхода. И я не понимаю всего, только чуть-чуть… Но даже это… Ух!

Толлеус, который разошелся до того, что кричал, вскочив на ноги и рискуя вывалиться за борт, рухнул на лавку и зашелся в кашле, успокаиваемый проснувшимся жилетом.

Оболиус, немного обалдевший от поведения обычно спокойного Толлеуса, хмыкнул и внес свою лепту:

– Если свойства нити можно менять, то даже без основы для намотки легко обойтись. Нужно сделать амулет, испускающий нить, которая застывает почти сразу. Тогда можно будет водить им в воздухе, точно художник кисточкой по холсту, и рисовать нужную форму. Хотя, наверное, неаккуратно получится, если рука дрогнет…

Так, за разговорами, доехали до нового дома. Лошадь прекрасно выучила дорогу и справилась без лишних понуканий.

Неделю спустя, в окрестностях замка

Запах близкой добычи заставил ноздри затрепетать, а слюна от предвкушения сама собой наполнила зубастую пасть. Лось!

В споре с волком один на один у крупного сохатого преимущество, но это лишь когда речь идет об обычном сером хищнике. Большой белый зверь легко справлялся с любым соперником. Но и съедал немало: четверть туши в один присест. При этом найти подходящее животное было гораздо труднее. Привычная любому волку мелочь в виде мышей, лягушек и птиц не могла удовлетворить аппетит такого хищника. Поэтому случаи, когда приходилось голодать по нескольку дней, были весьма часты.

Белый волк, в отличие от диких собратьев, не стремился встать во главе стаи. Контролировал и приказывал – да, но при этом оставался одиночкой. С другой стороны, это было оправдано – все плюсы от стаи на охоте перекрывались размером зверя: зачем дружно загонять добычу, окружать, если длина лап, сила и выносливость позволяет просто встать на след любого, догнать и одолеть?

Внезапно волка словно накрыло черным куполом, лишь треть которого оставалась прозрачной и позволяла видеть. К несчастью, с лосем придется распрощаться: хищник уже знал, что за беда приключилась. Люди таким образом зовут его к себе. Нужно бежать в ту сторону, где обзор сохранился, и выйдешь точно к их логову. Как будто он сам не способен найти это место! Однако ослушаться и идти более удобной дорогой нельзя: если отклониться от курса, по всему телу пройдет колючая волна боли. Если остаться на месте, будет то же самое. Впрочем, наказание следовало не мгновенно, и сектор обзора у сферы был достаточным, чтобы обойти случайное препятствие.

Когда появились эти люди и победили его, привычный уклад жизни изменился. Свободы стало меньше. Помимо зова теперь есть граница, за которую нельзя выходить. Ее не видно, но если удалиться от логова хозяев слишком далеко, на миг в воздухе перед носом вспыхнет яркий свет, пугая и ослепляя. Если проигнорировать, то знакомая колючая боль пройдет по телу, свалив на землю.

Другим, пожалуй самым существенным, изменением стало то, что колдовская сила покинула волка. Точнее, она просыпалась только тогда, когда зверь являлся на зов, и старый человек провоцировал на ее применение. В лесу же она начисто исчезала. То, что пропали некоторые способности, конечно, мешало. Но был и плюс: хищник теперь сам по себе. Ничто не заставляло его делать непонятные вещи. Можно просто жить, а не бегать по окрестностям, собирая диких соплеменников и сгоняя их к людским землям.

А еще на шее появилось странное украшение. Нет, не ошейник. Просто к груди прилепился странный камень, который никакими силами не оторвать. Впрочем, жить он не мешал.

Досадливо клацнув челюстями, Снежок огромными прыжками помчался на зов хозяев.

Ворота в человеческое логово были закрыты, но огромного волка это не остановило: навалившись передними лапами на створку, он без особого труда приоткрыл ее и просочился в образовавшийся проход.

Во дворе его уже встречал человеческий щенок. Надо сказать, весьма аппетитный. К сожалению, съесть его было нельзя, как и старика. Сказать по правде, волк деда побаивался, потому что прекрасно уяснил, за кем тут сила.

Мальчик, как и любой волчонок, не прочь был поиграть. Хищник относился к этому снисходительно. Тем более что за это можно получить еду. Немного – курица или баранья нога, но хоть что-то.

А еще маленький человек умел разговаривать и даже пытался приказывать – точь-в-точь как сам волк это делал с серыми собратьями. Правда, эти приказы были глупые и бессмысленные, поэтому Снежок время от времени артачился: иногда это даже удавалось, но чаще все же юный хозяин преодолевал сопротивление и заставлял делать по-своему.

Старик тоже частенько выходил во двор, но никогда не пытался поучаствовать в глупых играх – просто садился в тенечке и внимательно смотрел оттуда, излучая вокруг себя волны силы.

Пока что Оболиусу нравились изменения в его жизни. Самое главное, пожалуй, это кормежка. Теперь подросток заведовал закупкой продовольствия, старик учетом такой мелочи, как четвертина или даже половина медной монеты в день, не занимался, и появилась возможность лопать от пуза, причем самостоятельно выбирать что.

Изначально планировалось, что парень будет ездить в деревню каждый день. По факту же получилось так, что он вечером отправлялся в деревню, ночевал там, а ближе к полудню возвращался с припасами обратно. Конечно, занятия с учителем свелись к минимуму, но он и раньше не сидел наседкой с юным олитонцем, а предпочитал давать каверзные задания, которые требовалось выполнить самостоятельно. Так что тут было то же самое: покажет что-нибудь по-быстрому один раз, а дальше давай сам. Не справишься – значит, ночь спать не будешь, искусник не ленился вешать плетения-понукалочки на своего ученика. Если бы они оставляли рубцы на ауре, на ней бы уже не было живого места. Впрочем, парень не жаловался. Все его учителя в Олитоне не чурались вбивать премудрость через наказание. И, сказать по правде, вряд ли что другое так же мотивировало бы к занятиям. Нет, конечно, изучать Искусство очень увлекательно, и Оболиусу реально хотелось учиться, но часто на улице было что-то важное, интересное, и задания старика рисковали оказаться в конце списка приоритетов. А так они не позволяли забыть о себе.