Выжившая. Дневник девушки из Варшавского гетто - Мириам Ваттенберг

задыхающимися в горячем паре. Сколько моих родных и друзей там погибло? Сколько молодых, еще не прожитых жизней? Я проклинаю приход Нового года.

17 января, 1943

Мы собираемся уезжать. Наши чемоданы упакованы. Мы сидим в пальто, ждем.

Рано утром пришел оберштурмфюрер Флек, чтобы сопровождать нас в штаб-квартиру гестапо на аллее Шуха, где мы могли бы попрощаться с нашими друзьями на арийской стороне. Разрешение проститься с нашими друзьями нееврейского происхождения было получено благодаря усилиям нашего представителя мистера С., которому пришлось долго вести переговоры с комиссаром Николаусом, прежде чем тот согласился.

В десять утра мы выехали из Павяка на грузовиках. Улицы гетто были пусты и мертвы. Во многих домах, несмотря на холод, окна были открыты настежь, а шторы развевались на ветру. Внутри виднелась опрокинутая мебель, сломанные дверцы шкафов, одежда и белье валялись на полу. Мародеры и убийцы оставили там свой след.

Двери многих магазинов были приоткрыты, а товары хаотично валялись на прилавках. Некоторые улицы были завалены мебелью и разбитым фарфором. На выходе из гетто на улице Налевки я увидела полицейского-еврея, подбрасывающего уголь в печку. Немецкий охранник грел над ней руки.

На арийской стороне людей было немного. Кое-где по пустынной улице торопился прохожий. Когда такие прохожие видели наш грузовик, набитый людьми под фашистским конвоем, они грустно качали головами. Они наверняка думали, что нас собрали, чтобы отправить в трудовые лагеря в Германию.

На аллее Шуха мы встретились с миссис Софией К., нашей нееврейской подругой, которая так нам помогала. Она принесла нам пакет хлеба, печенье и конфеты и плакала, прощаясь с нами. Фашисты не позволили нам здесь долго оставаться, и через час нас повели обратно в Павяк. Нам велели быть готовыми к отъезду в любой момент. Но ожидание казалось бесконечным. Я проводила время, перечитывая свой дневник и переписывая его части в сокращенной форме. Нельзя ничего упустить. В своем последнем письме Ромек писал: «Помни, в Варшаве осталось еще 40 000 евреев, и они ждут помощи извне. Не забывай о них». Мистер Д., освобожденный из Павяка на несколько дней и явившийся сегодня утром, поведал нам печальные новости о том, что в гетто царит паника, так как, по достоверным сведениям, 18 января немцы должны возобновить депортационную кампанию[89].

Ожидая здесь, мы видим, как из Павяка отправляют транспорты с людьми в лагерь Освенцим. Нацисты и нас собираются отправить туда же?

Глава XVI

Лагерь для интернированных

18 января, 1943

Я очнулась ото сна несколько минут назад. Я не верю своим глазам и до сих пор не знаю, сплю я или бодрствую. Наш поезд движется в направлении Познани, а не Освенцима. Сейчас кажется, будто я еду очень долго. В 2 часа ночи комиссар Николаус и его помощник Флек прибыли в Павяк на элегантном лимузине, за которым следовала дюжина закрытых полицейских машин. Нам приказали выйти во двор, где мы гуляли последние полгода. Толстый слой снега покрывал землю. Стоявший в карауле украинский солдат в длинной шубе с винтовкой на плече сказал нам: «До свидания!» Попрощаться вышли и надзирательницы. По грустному выражению их лиц мы чувствовали, что они думали: нас посылают на смерть. Ни один из них не поверил, что нас действительно отправляют в лагерь для интернированных.

Комиссар Николаус прочитал имена интернированных в алфавитном порядке. Вооруженные солдаты повели названных лиц к полицейским машинам. К трем часам мы миновали ворота Павяка и в последний раз проехали по улицам гетто.

Везде было темно, кроме маленьких огоньков в печах около постов. Меня душили слезы, когда мы ехали по улице Лешно. Сколько здесь пролито еврейской крови. Мы молчали, и наши нееврейские товарищи сочувствовали нам.

Мною владели смешанные чувства. Конечно, радовалась, что спасаюсь из этой долины смерти, но я не могла не упрекнуть себя и не задаться вопросом, действительно ли я имею право вот так бежать, бросив своих друзей и близких на произвол судьбы.

Наш поезд стоял не на станции, а на запасном пути, на некотором удалении от города[90]. Когда мы наконец сели в вагон, начало светать. Мы опустились в изнеможении на жесткие сиденья и сразу заснули.

Сейчас мы приближаемся к Збашину, что на бывшей польско-немецкой границе. Среди моих попутчиков появились новые лица. Мистеру С. в последний момент удалось спасти нескольких евреев. Сам он едет со спасенной им молодой женщиной. Ее зовут Мими К. Мистер Б., гражданин Гаити, спас свою племянницу Досю. Среди новых интернированных, которых я видела в Павяке, есть и новорожденный сын госпожи Л., появившийся на свет на арийской стороне. Ребенок настолько крошечный, что мы опасаемся, что он не переживет поездку. Все женщины помогают ухаживать за ним.

20 января, 1943

Вчера мы целый день ехали по Германии. Мы сделали крюк, чтобы не проезжать через Берлин. Самая красивая часть нашего путешествия проходила вдоль извилистой реки Рейн с ее зелеными холмами и богатыми виноградниками. Во второй половине дня мы достигли Саарбрюккена, где впервые увидели следы разрухи, оставленные, вероятно, бомбами союзников.

В шесть часов мы были в Меце. Немецкий Красный Крест дал нам по тарелке хорошего картофельного супа. Я смотрела на немецких медсестер в серых фартуках с красным крестом, и у меня возникало странное ощущение, что я уже была здесь раньше, что я уже все это видела. Так и есть, потому что я была здесь в воображении с моей любимой героиней в книге Эдриенн Томас; она была здесь в 1914 году. Все выглядело именно так, как описано в книге: большая станция со множеством следов осколков и пуль. Когда поезд отошел от станции, мне показалось, будто я вижу призрак Кэтрин и слышу, как она говорит: «Я напрасно потратила свою жизнь».

Поздно ночью мы прибыли в Нойбург, где нас снова накормили, на этот раз лучше и обильнее, чем в предыдущий раз. На столе лежала белая скатерть, и кроме вкусного бульона нам дали хлеб и колбасу. Видимо, нацисты хотят, чтобы мы, американцы, всем рассказали, что у Германии нет недостатка ни в чем.

Мы только что проехали Нанси. Через двадцать минут мы будем в Виттеле. Ландшафт совершенно новый. Ни следа снега, покрывшего Варшаву. Здесь все солнечно, и в воздухе витает весна.

25 января, 1943

Такое ощущение, что я нахожусь в Виттеле очень давно[91]. Мы отгорожены колючей проволокой, но живем в раю по сравнению с нашими тремя годами в гетто. У нас есть