Звени, монета, звени - Вячеслав Шторм

– Как ты считаешь, Фергус, – спросил отец, также, как и я, пытаясь прийти в себя от неслыханности происходящего, – о какой собственности идет речь?

– Нетрудно сказать. Мак-Сильвест, видимо, считает, что ему, как Ард-Ри, принадлежат не только его земли, но и владения моего господина. Ха! Наши мечи и копья мигом дадут ему понять, как он не прав. Люди гор никогда не признают своим правителем никого, кроме Илбрека Мак-Аррайда или его сына Туана. Он точно так же, как и его отец, стремится отплатить острой сталью за вероломство, гибель брата и прочих родичей. Весь север сейчас точит мечи и кует шлемы.

– Хорошо, – медленно начал отец, – ты приехал к нам, и значит, новые гонцы были посланы также к Лаурику и Ронану?

– Почти так. «Почти», потому что сейчас посылать кого-либо к Нехту бессмысленно. Во-первых, Ард-Ри нас всё равно опередил, во-вторых же, Ронан всегда принимал сторону Мак-Сильвеста и, если ты помнишь, даже клялся поступать так, и только так. Светлый Господин – неплохой человек и умелый воин, но личная привязанность для него всегда значила неизмеримо больше справедливости. Что же до Мудрого, то он пока ничего не ответил. От истоков Дробайс до его жилища неблизкий путь, к тому же второй гонец вполне мог разделить судьбу первого, или же Лаурик отбыл в иной Предел. В любом случае после всего случившегося Уста Четырех ни за что не раскроются в поддержку убийцы. И всё же господин мой справедлив. Он приказал ждать еще одну луну, и лишь после этого, если дело не удастся решить миром, выступать в поход.

– И что же род Аррайд хочет от меня лично? Да, если судить по твоей речи – а у меня нет причин тебе не верить, – Ард-Ри утратил разум и совершает поступки, недостойные ни доблестного воина, ни верховного правителя Предела. Но моя клятва была дана и услышана, и я отнюдь не склонен по примеру Ронана действовать под влиянием одной лишь приязни, навлекая на себя гнев Четырех.

– Господин, Илбрек Мак-Аррайд – человек чести. Разумеется, он не требует от тебя невозможного, напротив – просит не отступать от клятв и не мешать нашей праведной войне. Главное же, просит мой господин, поскольку по ряду причин слово твое весомее и нет причин у Ард-Ри мешать твоему передвижению, лично потребовать у Лаурика созвать Совет Предела, на котором он будет требовать переизбрания Ард-Ри…

Да, вот такие дела. На следующее утро Фергус отбыл обратно, вполне довольный моим ответом. Впрочем, чего он еще ожидал? Разумеется, нарушать свое слово я всё равно не стал бы и, в худшем случае, дал бы отпор той из сторон, которая попыталась бы заручиться моей поддержкой при помощи силы. Да и Мудрому сообщить обо всём было просто необходимо, хотя бы во исполнение всё той же клятвы. Вряд ли после окончания этой войны кто-либо останется в выигрыше. Но и действовать поспешно не хотелось, тем более что мой мудрый отец сразу же предрек скорый визит людей Ард-Ри. Он же, кстати, предположил, что два рассказа будут весьма разниться между собой. Так оно и оказалось.

С другой стороны, после разговора с Голлом Мак-Мендом я окончательно запутался. Теперь, кроме непонятной позиции Лаурика, я имел еще исчезновение Этайн и Ниам. И что интересно, именно похищение жены и убийство побратима, как следовало из речей младшего сына Заики, вынудило Ард-Ри бросить вызов северу. А Мудрый его в том полностью поддерживал. Более того, Фергус ни словом не обмолвился о том, что в качестве эрика за смерть возницы Сиге его господин потребовал от Луатлава отдать ему Этайн. У любого нормального мужчины такое предложение вызвало бы совершенно однозначную реакцию.

Да, всё это так. Но Сильвест обвинил жену в сговоре с врагом и дошел даже до того, что считает лично ее повинной в смерти Гуайре! И при этом Фергус не утверждал прямо, что для подобных обвинений был хоть какой-то повод.

Допустим, трое из свиты Илбрека тайно остаются рядом с Ардкерром с целью выкрасть (или увести добровольно) Этайн, а попутно, если удастся, и сквитаться с Бранном. И допустим, что Лаурик является во сне к Ард-Ри и раскрывает ему глаза на неверную жену и этих троих. Слова его подтверждаются, и охотники становятся добычей. Но Этайн всё же забирают из Ардкерра, да еще и из-под стражи, из чего следует, что в землях Ард-Ри осталось по меньшей мере два отряда воинов Илбрека. И второй был лучше оснащен и имел внутри Ардкерра сообщников – хотя бы ту же Ниам, – это подтвердил сам Голл. Тогда почему Лаурик предупреждает Сильвеста только об одном отряде? Почему никто из людей Ард-Ри, которые наверняка следили за передвижениями не столь уж многочисленной свиты Илбрека, не обратил внимание на то, как сильно она уменьшилась? Дальше – хуже. Для того чтобы скрыться так быстро – разосланные в погоню отряды вернулись ни с чем, – налетчикам необходимы были лошади или колесницы. Во-первых, они оставляют следы… впрочем, вокруг крепости Ард-Ри подобных следов всегда хватает. Но ведь есть еще во-вторых: где эти лошади и колесницы всё время прятались, и в-третьих: как приблизились к Ардкерру ночью невидимыми и неслышимыми?

Ну и напоследок. Зачем было Ард-Ри убивать посланников Илбрека до формального объявления войны, когда еще, если я правильно посчитал, не было ни нападения на Ардкерр, ни трех злоумышленников в его окрест… Стоп! Трех! Ведь Фергус говорил о трех послах – к Ронану, Лаурику и ко мне. И именно трое воинов Илбрека были застигнуты и убиты по наводке Мудрого. Совпадение? Вряд ли.

И опять же – Мудрый. Мог он точно сказать, что Этайн в руках Илбрека? Мог. Мог перенестись в Дун Фэбар и устроить суд и расправу? Несомненно. Но не перенесся и не устроил. Получается, что он – хранитель мира и спокойствия в Пределе – ратует за кровопролитнейшую войну, в которой наверняка пострадают невиновные.

Впрочем, есть еще одно объяснение. Коранн Мак-Сильвест по прозвищу Луатлав, Ард-Ри Предела Мудрости, утратил разум и лжет. Лжет во всём намеренно или принимая ложь за правду. А Мудрый Лаурик по прозвищу Искусный, Уста Четырех в Пределе, никак не может опровергнуть эту ложь.

Потому что его призвали к себе Всеблагие.

Мудрый мертв, а тот, кто должен прийти ему на смену еще никак не проявил себя.

И выяснить это можно лишь одним способом.

Я решительно откинул в сторону одеяло, и Майра тут же проснулась.

– Ты сегодня поднялся слишком рано, господин мой, – промурлыкала она, сладко потягиваясь и кивая на окно, затянутое бычьим пузырем. – Только-только стало светать. Не лучше ли тебе вернуться на ложе и…

– Нет, женщина, не сейчас! – в притворном ужасе отшатнулся я. – Мне нужны хотя бы те крохи сил, которые ты мне оставила. Так что быстро одевайся, позаботься о еде и найди Фрэнка. Да, еще вели без промедления сообщить, когда проснется господин мой отец. Мне срочно нужно с ним переговорить.

В чуть раскосых кошачьих глазах красавицы промелькнула тревога:

– Что-то случилось, господин мой Трен?

– Случилось, – медленно кивнул я. – Что-то несомненно случилось. И мне очень хочется знать – что?…

Герб. Воин

День клонился к закату. Быстрый, кристально чистый ручей манил, успокаивал тихим журчанием. Волк подбежал, склонил тяжелую голову, осторожно мазнул по воде алым языком, раз, другой.