Мойте руки перед бедой - Андрей Бронников

Пакалн поторопил скульптора и тот, бросив прощальный взгляд на тело вождя мирового пролетариата, вышел. Марию Ильиничну тоже увели. Однако приготовления врачей заняли достаточно продолжительное время. Собственно вскрытие, согласно документу, по неизвестным причинам началось только 11–15 утра и закончилось в четвёртом часу пополудни.

В истории от этого человека остались только кадры короткой кинохроники, субъективные портреты, множество монументов, одинаковых памятников, и лишь всего один, истинный и объективный образ – посмертная маска. Холодный гипс на века запечатлел мученическое выражение лица Ульянова. Если считать, что момент смерти есть начало загробной жизни, то для Ленина таковая должна была стать очень печальной.

Главная трагедия Ульянова, как личности мирового масштаба и лидера государства, заключалась не только в том, что он, подчиняясь обстоятельствам, принимал жестокие решения, но и в том, что на него легла полная ответственность за все кровавые поступки его ближайших соратников, которые остались в тени истории человечества.

В Кремле тем временем, уже кипела другая работа, другие проблемы встали на повестку дня. Первоочередная – похороны Председателя Совнаркома. Новый глава государства был уже очевиден для всех.

Сталин занимал эту должность почти тридцать лет. Иосиф Виссарионович привёл государство в новую эпоху, в иные реалии. Миллионы людских потерь сопровождали развитие, укрепление крупнейшей промышленной державы, которая стала итогом его упорных и жестоких трудов. Спасение государства и великая победа, разделённая с народом, также пришлись на период его правления.

НИИ психического здоровья, апартаменты Босселя

Жизнь в больнице стала налаживаться, но только у одного человека – Верховного целителя. Он уже совсем освоился в своей должности. С самого утра Боссель надевал маску «Сиками» – злого демона и расхаживал в ней по больнице. Придирался по мелочам, отчитывал подчинённых, отдавал распоряжения, о которых тут же забывал. Орал по любому поводу, изредка для устрашения топал ногами и заодно отправлял пару человек в карцер.

Охрана строго следила за его безопасностью – ведь спирт выдавался им не только по ежесуточной норме, но и в качестве вознаграждения. В соответствии с инструктажем подвального невидимки Босселю удалось поссорить Полковника с начальником охраны, и теперь они поочередно бегали к нему с доносами друг на друга. Верховный целитель умело этим пользовался, но и не забывал одаривать их то спиртом, то бесплатными пропусками в столовую или сортир.

Алексей Савельевич для поддержания энтузиазма среди больных ежедневно перед обедом выступал с речами. В такие моменты он цеплял на лицо маску «Кодзиси»– льва и пламенными словами вдохновлял благодарных слушателей на излечение. После он спускался в народ и долго беседовал с людьми. В процессе таких встреч лицо его облачалось, то в маску «Ясэотоко»– измождённого мужчины, чтобы подчеркнуть сочувствие к бедам очередного жалобщика, то «Накидзо»– плачущей женщины, чтобы выразить сострадание. Временами другая маска «Бикккуримэн»– удивления помогала Верховному целителю выказать искреннее заблуждение либо незнание некоторых проблем народа. В таких случаях он быстро надевал образ «Кибатобиде»– клыкастого бога грома, поворачивался к подчинённым и демонстративно отчитывал того или иного администратора. В свою очередь тот в маске молодого послушника старательно записывал указания, и на этом мизансцена заканчивалась к всеобщему удовлетворению.

Прощаясь, Алексей Савельевич делал выражение лица добрым, мягким и спокойным, словом, полностью соответствовал маске «Дзёмэн»– старого мужчины, на облик которого боги поменяли свой образ. Боссель ужасно не любил такие встречи, но это было частью имиджа, частью образа жизни и высоких обязанностей.

Утро было вполне обычным, но день по едва уловимым признакам обещал быть добрым. Во – первых, холодильник, так бесцеремонно опустошенный Стасюком был заполнен продуктами накануне вечером. Во – вторых, после обеда, ближе к вечеру, планировался выезд на рыбалку. Такое мероприятие было приготовлено окружением для Босселя впервые.

Верховный целитель завтракал. Стол был весьма изысканным: бутерброды с черной икрой, яичница с беконом, три вида йогуртов, хлебцы, ветчина, тонко порезанные ломтики красной рыбы и осетрины, стакан апельсинового сока. Меню завершала рюмка коньяка и блюдце с дольками лимона. Однако все эти деликатесы мало занимали Босселя. Он, по-прежнему, оставался верен своему пристрастию – собственно процессу поглощения пищи. С не меньшей радостью он откушал бы и булкой хлеба, и даже «шрапнелью» – главное, чтобы еды было много.

Уже прошло тридцать минут, как Верховный целитель неспешно поглощал яства. Он мог бы заниматься этим весь день напролёт, но важные дела вынуждали его ускорить процесс. Алексей Савельевич отбросил салфетку, сложил нож и вилку крест-накрест и откинулся на спинку стула.

Управляться с застольными инструментами Босселя научил все тот же невидимый советчик. Бося во время завтрака вслух воспроизводил ранее услышанный инструктаж и управлялся с едой в полном соответствии с озвученной самому себе лекцией о правилах этикета. При этом часть пищи вылетала из его чрева обратно на стол.

Верховный целитель бросил небрежный взгляд на часы и тяжело поднялся из-за стола. Повторный поход в здешний туалет занял не более десяти минут. Перед возвращением Босселя в рабочий кабинет его лицо на одно мгновение покрылось маской «Оодзи» – распутного старика, которая, впрочем, тут же, как разогретое сливочное масло стекло на пол прямо по животу Боси.

На рабочем столе уже лежала пачка документов на подпись. Алексей Савельевич сдвинул стул и уселся на него, с трудом втиснув большой живот. Энергично похлопал его – живот – ладонями и пробубнил: «Что-то я слишком располнел». Придвинул документы и попытался прочитать первый из них, но смысла почти не понял. Крякнул от раздражения и начал, не глядя, подписывать все подряд.

Раздался вежливый стук в дверь. «Входи!» – скомандовал Верховный целитель, и тут же вошла женщина в белом халате. Начальник в этот момент являл собой «Райдзина»– бога грома. Теперь у Босселя кроме референта – больницеармейца появилась ещё и секретарша. Именно она составляла приказы и прочие документы, а также надписывала карандашом желательные резолюции на заявлениях, поступающих от подчиненных, в том числе и многочисленные жалобы от больных.

Женщина замерла на пороге, увидев грозный вид руководителя, растерялась, потом всё-таки осмелилась сделать шаг вперёд и неуверенно произнесла:

– Алексей Савельевич…

– Ну? – высокомерно отозвался Верховный целитель.

– Вас там…в приёмный покой просят…

– Что произошло?

– Я не знаю.

Такое случалось впервые, чтобы кто-то из подчинённых приглашал его к себе в подразделение. Боссель любил появляться в отделениях больницы, как снег на голову и любоваться произведённым эффектом.

– Свободна, – скомандовал Боссель, взялся за телефонную трубку, приложил её к уху и после того, как услышал ответ, буркнул: – Приёмный покой дай.