Техник — ас - Евгений Владимирович Панов

После ухода хозяйки мы ещё какое-то время сидели за столом. Катюшка так и не слезала у меня с колен до тех пор, пока не уснула. Отнёс девочку на её кроватку за печкой и вернулся к Светлане.

— Илья,— Света подошла ко мне и, глядя мне в глаза, произнесла,— Я подумала. Я согласна.

Я нежно обнял свою, теперь уже невесту. Наши губы встретились и мы слились в долгом поцелуе. Света вся обмякла у меня в руках. Я чувствовал, как она вся затрепетала в моих объятиях. Оторвавшись друг от друга вновь сели к столу и я разлил из фляжки по чуть-чуть спирта, разбавив его водой.

— За нас,— произнёс я тост,— За нашу семью. Я вас с Катюшкой очень сильно люблю.

Света сразу захмелела от выпитого. Блин, я же и позабыл совсем, что она, в отличии от меня, не питается полноценно. Я помог её дойти до кровати и уложил, укрыв одеялом. Попытался уйти, но в меня крепко вцепилась Светина рука.

— Не уходи,— прошептала она,— Или ты брезгуешь мной?

— Не говори так. Я не брезгую. Я обидеть тебя не хочу.

— А может меня как раз и обижает то, что ты не хочешь быть со мной,— Светлана встала и стараясь не шуметь подошла к столу, над которым висела, освещая комнату, керосиновая лампа. Потянув руку она до конца прикрутила фитиль и комната погрузилась в кромешную темноту. Я только на слух мог понять, что Света снимает с себя одежду.

Проснулся я задолго до рассвета. Рядом со мной, положив голову мне на плечо, счастливо улыбаясь спала моя невеста. Ночью нам пришлось очень постараться, чтобы не разбудить Катюшку. Света оказалась очень страстной, нежной и изголодавшейся по мужской ласке. А потом мы лежали и строили планы на будущее. В ЗАГС решили идти сразу, как только она восстановит оставшиеся под руинами дома документы. Впрочем это много времени не должно было занять. Это вам не времена дикого капитализма в России, когда за каждую бумажку надо низко-низко поклониться, да ещё и походить по инстанциям пару-тройку недель в лучшем случае. И это при том, что в каждом кабинете стоят по несколько компьютеров и, казалось бы, чего проще отправить запрос в любое ведомство и за пару минут получить ответ. Нет, бумажка она надёжнее будет, особенно с заковыристой подписью нескольких чиновников и кучей печатей на ней.

Катюшку новость о том, что скоро мы с её мамой поженимся привела в восторг. Вернувшаяся с ночного дежурства Евдокия Александровна тоже порадовалась за нас. Но как бы мне не хотелось остаться с ними подольше, но война ещё не закончилась и меня ждала каждодневная напряжённая и опасная работа. На лестнице Света догнала меня и нежно поцеловав произнесла;— Ты только, пожалуйста, береги себя. Не дай им себя убить.

— А хотите в театр, товарищ майор? Всей эскадрильей,— с утра пораньше меня выдернули в штаб ВВС. Гайдар поехал со мной в политотдел по своим делам. Вот там меня и ошарашили таким предложением, когда я, закончив со своими делами пошёл искать своего комиссара. Я, конечно, в своё время читал о том, что некоторые театры работали в годы блокады в Ленинграде, но одно дело читать и совсем другое узнать об этом лично.

— Театр? А они работают?

— Конечно работают,— сотрудник политотдела улыбнулся,— В театре Музкомедии на днях состоялось открытие сезона опереттой "Сильва"*. Они связались с нами и предложили контрамарки на свои постановки для защитников города.

(* Театр музкомедии проработал в Ленинграде все девятьсот дней блокады. Часто концерты прерывала воздушная тревога. Бывало так, что спектакль останавливали до девяти раз за вечер. В конце концов артисты настолько привыкли к вынужденным антрактам, что, вернувшись из бомбоубежища, продолжали действие прямо с оборванной фразы. Спектакли делили на "теплые" и "холодные", в зависимости от костюмов. Играли в зале, температура воздуха в котором опускалась до минус четырех, а то и минус восьми градусов. И это при том, что актрисам часто приходилось выходить в легких декольтированных платьях. Очередь за билетами занимали с пяти часов ночи, а с рук их продавали за дневную порцию хлеба. Каждое представление собирало аншлаги. Даже в самую лютую и тяжёлую зиму 1941/42 года зал всегда был неизменно полон. Случалось, что голодные и измождённые зрители от слабости не могли хлопать и по окончании спектакля зал вставал и молча благодарил артистов. 31 декабря 1941 года в 19.15 в здании Александринки артисты театра дали большой новогодний концерт. Детям преподнесли по-настоящему царский подарок. Были накрыты столы и их угощали гуляшом с лапшой, сладким и хлебом. Дети достойно и чинно сидели за столами и никто из них не дрогнул при виде фантастического на тот момент пиршества и не потянулся ручонкой к куску хлеба. В середине января 1942 года театр остался без электричества, но это не остановило репетиционный процесс. Артисты стали выезжать с выступлениями на фронт, к Дороге жизни и в госпиталя. 3-го марта энергетики смогли дать свет и уже 4-го числа показали оперетту Имре Кальмана "Сильва", 5-го — "Баядеру", 6-го и 7-го — "Три мушкетера". За годы блокады в труппе численностью 291 человек погибло 64, из них 56 от голода. Зрителям представили 15(!) премьер и возобновлённых постановок, было дано 919 спектаклей и 1962 военно-шефных концерта перед 1,3 миллиона зрителей.

От Автора; когда я читал об этом, то мурашки размером с кулак бегали у меня по спине. Это не люди, это ТИТАНЫ. Это несокрушимая воля, мужество и ВЕРА. Это был вызов врагу, невероятное сопротивление и стойкость. Мужество артистов не имеет аналогов. А. Масленников, получив похоронную на третьего, последнего своего сына, в этот день "смешил" зрителей в героическом спектакле "Лесная быль". Преклоняюсь перед ЛЕНИНГРАДЦАМИ. )

В эскадрильи известие о том, что вечером мы всем лётным составом едем в театр вызвало откровенный ступор.

— В театр? На "Сильву"?— лейтенант Шишов от удивления застыл не донеся кружку с чаем до рта,— А разве...?

— Да, Потапыч,— с улыбкой ответил я, назвав его по позывному,— Именно в театр который, кстати, не прекращал работать. Вот так-то. Так что всем к вечеру быть при полном параде. И примите хороший совет, наденьте под низ тёплое бельё, а лучше два комплекта сразу. В театре, мягко говоря, прохладно, а нам, гвардейцам, не пристало выходить в свет в тулупах