Вилла мертвого доктора - Александр Грич

— Вот видите! Еще одна ниточка, вы же сейчас, пока нет ничего лучшего, за все должны хвататься.

Олег поморщился. Именно это и почти теми же самыми словами он внушал вчера утром своим сотрудникам. И хотя Сатырос в данную минуту говорил абсолютно верные вещи, соглашаться с ним Олегу совсем не хотелось.

Вам наверняка знаком этот эффект — есть люди, от которых мы не принимаем даже само собой разумеющиеся, совершенно неинтересные и заурядные вещи. А есть другие, которых мы слушаем затаив дыхание и готовы поверить всему, что они рассказывают, даже если рассказы их совершенно невероятные. Сатырос был в данном случае абсолютно прав. Но правда также и то, что слушать его Олегу было неприятно. И еще эти его ссылки на Бенджамина Франклина! Олегу показалось, что цитату о секретах, которые могут хранить трое, только если двое уже мертвы, он где‑то слышал.

И только на следующий день в офисе, в самый неподходящий, казалось бы, момент, Потемкин вдруг вспомнил: эти же слова великого американца повторяла ему в разговоре Саманта Ривера. И сообщила, что слышала их не раз от Люкаса Келлера.

Впрочем, это все произошло после. И до следующего дня в офисе, как говорит русская народная мудрость, надо было еще дожить.

* * *

Потемкин вернулся в Лос‑Анджелес только следующим утром, переоделся, побрился и поехал в офис, предупредив Хопкинса звонком.

— Картина такая, — рассказывал в кабинете Гэри Потемкин. — Представь: выхожу вчера из казино «Аква Каллиенте» в Палм‑Спрингс. Сатырос, как хороший хозяин, меня провожает. Дарит мне бутылку домашнего вина из винограда, который выращивают на его участке. Бутылка домашнего вина в память о встрече. Допустимо. Я собираюсь положить эту бутылку на заднее сиденье — Сатырос очень деликатно и с извинениями напоминает мне, что по калифорнийским законам незапечатанную бутылку в салоне везти нельзя. «Я понимаю, что вы — это вы, — говорит он, — но если вдруг вас остановит полиция — могут быть неприятности». Значит, я открываю багажник. В багажнике у меня такой же порядок, как на рабочем столе, — это правило, ты знаешь. А тут вдруг… У правой стенки — какой‑то картонный ящик, прикрытый куском коричневого полотна. Снимаю полотно. Ящик как ящик, вроде посылочного. И тут Сатырос становится белее полотна, хватает меня за рукав и тянет в сторону.

— Пойдемте! Пойдемте отсюда! Быстрее… — И, отойдя метров на двадцать: — Надо немедленно звонить в полицию! Это может быть взрывное устройство. Как недавно в Вегасе, помните?

— Интересные у тебя партнеры в покер по воскресеньям, — процедил Хопкинс. — Ну?

— Я посылаю его предупредить администрацию казино. На паркинге в любой момент могут появиться люди — после игры, после ресторана… Пока я звоню в полицию, три выхода на паркинг перекрывают три охранника в малиновых пиджаках. У въезда поставили оранжевые конусы и встал четвертый охранник. Ну ладно — хоть за это можно быть спокойным, за то, что никто посторонний не пострадает. Приезжает сначала обычная полиция, потом — саперы. Опускаю подробности. В ящике оказывается самодельное взрывное устройство с часовым механизмом. Должно было сработать примерно через полтора часа. В это время, предположительно, я был бы в дороге домой.

И вот, когда я после всех формальностей сижу в тамошней службе безопасности, не оставляют меня скучные мысли: «Кто? Зачем?»

Сразу тебе скажу, ничего путного я пока не придумал.

Про себя я сначала думал, что если кого и подозревать, то, наверное, Сатыроса. Не послушался бы я его, положил эту бутылку вина на заднее сиденье или там же, в специальный карман на дверце, — грех невелик. И остался бы этот ящик в багажнике. И произошло бы то, что, по мысли организаторов покушения, должно было бы произойти. А Сатырос всегда бы мог сказать, что уговаривал меня открыть багажник, да я не согласился.

А с другой стороны, Сатырос — человек южный. Я вроде бы был его гостем. Не соответствует людям этой ментальности такое обхождение с гостями. Если бы он решил от меня избавиться — он бы придумал что‑то другое. А тут, если бы взрыв действительно произошел, кроме Сатыроса, вряд ли кого‑то вообще стали бы искать.

Ладно, не Сатырос — тогда кто? Кто‑то ведь положил эту бомбу в багажник? На камере слежения что‑то видно было, но неясно. Казалось, это женщина, довольно хрупкая. Женщина или подросток… Лица не видно — скорее всего, она или он знали, где камера. И кроме того, «закладчик» был в куртке с капюшоном, не поймешь толком, кто это…

Зазвонил телефон. Хопкинс послушал говорившего и поднялся.

— Ладно… Главное, что ты жив‑здоров. Напиши докладную подробно. Остальное — вечером.

* * *

— К вам совсем немного вопросов, Виталий Владимирович. — Потемкин глядел на собеседника максимально доброжелательно. Скворчика он видел впервые в жизни, но в кругу блатных тот пользовался непререкаемым авторитетом, несмотря на неординарность манер и поведения, и в угро об этом хорошо знали. Вот тут Сатырос шутил давеча о том, что, мол, профессора должен убивать доктор наук, и не меньше. Виталий Владимирович Дятлов на эту роль внешне вполне подошел бы. Олег легко представил себе, как Скворчик в интеллигентной компании представляется доктором наук, профессором, артистом, художником, военным. Как там в песне, что Пугачева поет: «Ну настоящий полковник!»

И продолжение в песне, думал про себя Олег, вполне соответствует нашему случаю. «Так вот под этой личиной, скрывался, блин, уголовник… А какой был мужчина!»

Ничего не скажешь, Скворчик был мужчина видный, такие женщинам нравятся. И судя по тому, что Олег о нем слышал, Дятлов умел выдерживать линию. Если бы Скворчик закрутил, как в песне, курортный роман, его подружка так и уехала бы домой очарованной, вспоминая о бравом, представительном и щедром военном.

— Ваш коллега, Олег Кириллович, со мной провел уже достаточно времени, — сдержанно отвечал Дятлов. — Правда, тогда мне было неизвестно, что наш сотрудник задержан по подозрению в убийстве. Но вы‑то это знали, и ваш Лайон тоже знал наверняка. Но — так или иначе — выбирать мне, как я понимаю, не приходится.

— Что вы можете сказать о Люкасе Келлере?

— Он в компании уже лет пять. Из тех, кто пришел еще до меня. Что вам сказать? Звезд с неба не хватает, но ему по роду его деятельности это и не надо вовсе. Жалоб не было. Ни в каких конфликтах не участвовал. Приходит вовремя, сверхурочные отрабатывает нормально, даже охотно, кажется. По‑моему, ему деньги всегда нужны. Как‑то года два назад мне пожаловался кто‑то из водителей, что Люкас, мол, заносчивый и грубый. Оказалось, тот парень, что жаловался, он родился в Америке, решил что‑то нелестное об эмигрантах сказать — ну а Люкас оказался рядом и не смолчал. Хорошо, он ему еще не навешал… — Дятлов поглядел на Олега заговорщицки, улыбнулся — как свой своему, и совершенно неожиданно сменил лексикон: — Вы же понимаете, что спускать фраеру оскорбления, такому, как Келлер, — западло. — Дятлов снова принял официальный вид, и лексика вернулась соответствующая. — Так что — трудолюбив, исполнителен, даже инициативен.