Вилла мертвого доктора - Александр Грич

— Это как — с главным хозяином?

— Откуда мне знать? Я слышала, что у Гарднера несколько медицинских бизнесов — разных: тут и клиники, и транспортейшн, и лаборатории.

— А могло быть так, что Гарднер его еще до Америки знал?

— По‑моему, так и было. Где‑то в Европе они когда‑то давно встречались. В России — или еще где?

* * *

Доклад Кима по проверке данных Сэмюэля Гарднера подтвердил сказанное Кристиной.

Гарднер или возглавляемые им компании и корпорации владели двумя десятками компаний, связанных с медицинским бизнесом. Помимо названных, там были компании по медицинской диагностике, несколько магазинов по продаже разного рода медицинских приспособлений населению. Кроме того, Гарднеру принадлежали три офисных здания, «населенные» медицинскими офисами: одно — в Беверли‑Хиллз, другое — в Глендэйле, третье — в Шерман‑Оакс.

Сам Сэм Гарднер, видимо, старался на виду не держаться. Сын богатых родителей, за плечами — безоблачная юность, Йель, где он учился ни шатко ни валко, но окончил без особых эксцессов. С правоохранительными органами дело имел только по мелочам: в студенческие годы наркотики — нет, боже упаси, не распространение — употребление только, однажды пьяная драка на кампусе, а так — ничего. Тишь да гладь.

В зрелом возрасте занялся бизнесом, связанным с медициной. Видимо, бизнесменом был умелым и удачливым, потому что список его компаний день ото дня рос, росли, соответственно, и доходы. Был одним из первых американских предпринимателей, занявшихся поисками возможностей на территории постсоветского пространства. Судя по всему, опять же удачно. Открыл ряд предприятий в Москве, на территории России и сопредельных новых государств.

В дефолт 1998 года добрая половина этих предприятий прекратила существование, но оставшиеся выжили и успешно работают. В те годы, в середине 90‑х, Гарднер довольно часто ездил в Росиию. После перестал. Естественно, через него, точнее через его офис, шла активная деловая переписка, и Потемкин подумал, что и добрая часть предприятий — действительных и мнимых, «виртуальных», так сказать, которые они в отделе «изучали» по компьютеру Сатыроса, — могли в реальности принадлежать Гарднеру. Гарднер с Сатыросом были, судя по базе данных, хорошо знакомы, но тесных отношений не поддерживали. Похоже, Гарднер вообще избегал тесных отношений с кем бы то ни было. Круг знакомств у него был чрезвычайно широк, что при таком размахе деятельности неудивительно, но в личную свою жизнь он очень мало кого допускал.

Жил он одиноко, никогда не был женат. Ни братьев, ни сестер у него не было, из близких родственников — престарелая тетя в Канзас‑Сити, о которой он трогательно заботился, непременно посылал подарки к Рождеству и навещал на день рождения в августе.

И был еще один друг — единственный, с молодых лет. «Ба! — воскликнул про себя Потемкин, дойдя до этого абзаца. — Знакомые все лица!» Потому что другом этим был не кто иной, как Мэлвин Рэдфорд. Потемкин просматривал в свое время информативные данные на конгрессмена, но, честно говоря, очень поверхностно. А видимо, зря… Что же, посмотрим повнимательнее…

Рэдфорд ушел в политику чуть ли не сразу после университета. Работал по организации избирательных кампаний Буша‑старшего, потом получил место в его администрации в Белом доме. Должность небольшая, но престижная. В период Клинтона вернулся в Калифорнию, баллотировался в конгресс.

Со второй попытки был избран, и теперь неизменно заседает в конгрессе — вот уже который срок. Мэлвин Рэдфорд — о нем говорят как о политике с серьезным настоящим и большим будущим, и он во всем старается этой репутации соответствовать. Женат, двое детей. В отличие от Гарднера общителен и контактен. Любит и умеет взаимодействовать с людьми, а это — залог успеха в политике. Опять же, в отличие от Гарднера, не избегает контактов с журналистами. Напротив — у Потемкина, когда он читал интервью с Рэдфордом за последние годы, создалось впечатление, что он руководит созданием и поддержанием в нужном тонусе и статусе своего имиджа в СМИ так, как умелый костровой поддерживает пламя костра на нужном уровне: чтобы не разгоралось чрезмерно — так, что приходится отодвигаться от огня, и чтобы не затухал огонь — ни в коем случае! Интервью были сделаны грамотно — разнообразные, с должным чувством юмора, дающие читателю образ человека, который, будучи достаточно близок к вершинам власти, все‑таки хорошо знает и чувствует дела и заботы простого американца.

С Сэмом Гарднером — отношения теснейшие. Но в числе многочисленных друзей‑приятелей Рэдфорда Гарднер решительно стоял совершенно особняком. Рэдфорд и члены его семьи — чуть ли не единственные, кого Гарднер принимает дома. Довольно часто они проводят вместе выходные — либо в горах Сьерра‑Невады, там имение у Гарднера, либо — в Техасе, на ранчо Рэдфордов.

Есть какие‑то смутные слухи, что Рэдфорд не раз и не два помогал Гарднеру в его работе — скажем, содействовал прохождению законопроектов, выгодных бизнесу Гарднера. А были вроде бы случаи, когда он способствовал благополучному завершению некоторых сделок, которые могли кому‑то показаться сомнительными… И написал об этом статью какой‑то журналист — года три назад. А известно, как современная пресса умеет раздувать скандалы — и тут ей никто не помеха, не то что конгрессмен, а даже и президент страны. Олег, однако, понимал, что для того, чтобы кампания в прессе и на телевидении набрала нужные обороты, в дело должны вступить определенные силы, которые эту кампанию поддерживают. И чем влиятельнее эти силы, тем больший общественный резонанс достигается.

В данном случае та публикация, в которой выражались сомнения в моральности, скажем так, взаимодействия Гарднера и Рэдфорда, осталась единственной. Не нашлось, значит, желающих раздувать этот скандал, а с другой стороны, может, и вправду материалов для скандала не было, кто знает?

Ценные дополнения к информации на Гарднера пришли из России. Шлыков на запрос Олега отреагировал немедленно — видимо, памятуя о недавней оперативности Потемкина в ответ на его запрос. Сообщил он следующее: Гарднер в 1995 году в Москве работал «под прикрытием» известной тогда чеченской группировки. Отношения с этой группировкой в период становления бизнеса были тесными. Сэм Гарднер, прагматик по натуре, понимал, что в России того времени иначе делать бизнес невозможно. Саид, глава группировки, ценил Гарднера и берег. В отличие от иных, быстро возвысившихся в те годы и так же быстро канувших в Лету преступников, Саид видел дальше многих и понимал, что первая цель — выжить. Но так же ясно понимал Саид, что эта первая цель — лишь подспорье для достижения главной цели — получения реального богатства и реальной власти. А потому богатый американец, хорошо воспитанный, не пытающийся хлопать собеседника по плечу (Саид этого не выносил), джентльмен, никогда не повышавший голоса и выказывавший все необходимые для Саида признаки уважения, заработал доверие и признательность недоверчивого от природы горца. Сотрудничество было взаимовыгодным — преступным группировкам той поры и в голову не пришло бы строить такие бизнесы, как строил Гарднер, а он не смог бы ничего реализовать без их поддержки. Деньги зарабатывались уже тогда немалые — и честно делились. В результате Саид не только помогал Гарднеру в те годы в России, он очень прислушивался к его мнению, к его практическим советам. И оберегал Сэма, вот для этой цели и был приставлен к нему Люкас Келлер — единственный из членов группировки, во‑первых, говоривший по‑английски, а во‑вторых, имеющий опыт общения с иностранцами. Люкас и его брат Рино примкнули к группировке примерно за два года до приезда Гарднера. Детство и юность в Аргентине, кодекс понимания мужской чести, нравов и обычаев у испанцев и горцев во многом схожи — видимо, поэтому Келлеры работали с чеченцами. Хотя могли быть и другие причины, кто знает?