Огромный. Злой. Зеленый - Татьяна Новикова

Интересно, какие отношения у Серпа были со средним сыном? Я ввела в поиск имя Платона, щелкнула по фото. Он был похож на Златона и Дитриха одновременно и вместе с тем отличался от них обоих. У него, в отличие от братьев, были длинные темные волосы, собранные в «конский хвост». Черты лица не такие слащавые, как у Златона, но все же гораздо мягче, чем у Дита.

На одной из фото он стоял рядом с Серпом. Ему тут было лет двадцать на вид. Отец улыбался на камеру и держал сына за плечи, как мне показалось — властно, по-хозяйски. Платон не улыбался, старался выглядеть серьезным, было видно, что из всех братьев средний больше всех внешне походил на отца. Интересно, какой он по характеру?

Мои размышления прервал телефонный звонок. На экране всплыло емкое «Марина».

«Семнадцать пропущенных», — напомнила я себе, пытаясь на ходу придумать более-менее вескую причину, почему не брала трубку. Кстати, удивительно, что телефон вообще не разрядился за неделю. Может быть, Дит его заряжал? Хм… неужели надеялся на звонок от моей матери?

Или зачем еще?

— Алло.

— Тайка! Ну наконец-то, я до тебя неделю дозвонится не могла. Даже у Лекса спрашивала, он сказал, ты заболела. Неужели всё так серьезно? — на том конце провода возмущение мешалось с беспокойством.

А вот я была рада тому, что за меня уже выдумали легенду, оставалось просто подыграть:

— Привет. Подхватила жуткий вирус, неделю с температурой валялась. Но вот сегодня более-менее. Слабость еще есть, но, как слышишь, голос бодрый.

— Капец, — констатировала Маринка и тут же переключилась на себя: — А тут столько всего произошло… прикинь, я в столицу с Лексом ездила. Ему по работе надо было, ну и я с ним. В офисе «Цербера» была. Мать моя женщина, ты там, наверное, тоже уже была, но я просто ох… то есть удивилась. Там, наверное, круче, чем в офисе Гугла. Я в Гугле, конечно, не была. И как все перед Лексом на задних лапках прыгают. Он только скажет — принеси то, подай то — все моментально исполняют. Мы там не долго были, но я до сих пор в шоке. Чувствую себя как Золушка, которая принца отхватила.

— Я рада, что у вас всё хорошо, — искренне улыбнулась я, убирая тарелку из-под бульона в мойку.

— Хорошо не то слово. Только… — Она вдруг замялась, а в тоне чувствовалась неуверенность.

— В чем дело? Он тебе разонравился?

— Нет, ты что. Лекс классный. Умный, веселый, симпатичный. Ну и при деньгах и влиянии, что уж скрывать в наше время это немаловажно. Я как только вижу его, у меня мурашки по всему телу. А какая у нас с ним была ночь… Тайка! Ты ж сама знаешь, у меня раз до этого уже было. Ну, по глупости один раз тогда… ну, с Виктором Петровичем, который у нас ландшафтное проектирование вел… я тебе рассказывала, помнишь?

— Да, помню… — Я вздохнула, вспоминая тот случай.

Это было на втором или третьем курсе. Маринка весь семестр строила глазки хмурому и не слишком симпатичному преподавателю, не флиртовала даже, а просто вела себя так потому, что Маринка — это Маринка. А потом он ее с курсовой словно нарочно мурыжил, придирался, отказывался принимать. За день перед экзаменом не давал допуск, в очередной раз заставил курсовую перепечатывать.

«Когда мне ее вам нести, ну, Виктор Петрович! Экзамен вот-вот уже, а вы домой уходите»

«Ну, так домой ее мне принесете. Я что, ради вас должен задерживаться на работе? Это вы за мной бегать должны, а не я за вами», — я тогда слышала, как он это рявкнул, и даже подумать не могла, что скрывается за этой фразой.

Наутро перед экзаменом я поймала зареванную девушку у универа, ей нужно было кому-нибудь выговориться.

Экзамен она сдала, ко всеобщему удивлению, на «отлично». А вот мне тогда впервые захотелось нарушить мамин запрет и использовать свои силы на человеке.

К счастью, в следующем семестре он в институте уже не появился. Кто ж виноват, что Виктор Петрович оказался таким неуклюжим и однажды вечером по дороге домой споткнулся о корень дуба, так некстати выросший у него на пути, и сломал себе тазобедренную кость?

Говорят, он почти восстановился…

— Так вот, — продолжала тем временем Маринка. — С ним и сравнивать нечего. Там он попыхтел минут десять, щупал так больно и неприятно. Мачо из себя изображал. Тьфу. Вспоминать противно. А Лекс. Это была сказка… Такой нежный, ласкал меня, заботился, чтобы мне было хорошо, в первую очередь. Три раза за ночь… Я наутро проснулась с ощущением счастья, кажется, первый раз в жизни.

— Тогда я тем более не понимаю, что не так, — я сказала это чуть резче, чем следовало. Чувства были двоякие. С одной стороны, я радовалась и за Маринку, и за близнецов. С другой — оставался какой-то неприятный осадок от всей этой истории, от того, что девушка не знала, что встречается, скорее всего, не с одним мужчиной, а сразу со всеми тремя.

А была еще третья сторона — Марина человек, и ей нельзя знать о нашем мире. Даже если бы близнецы захотели, то вряд ли смогли бы рассказать.

— Таечка… — она так быстро перешла от восторженно-мечтательного тона к хлюпанью носом, что это удивило. — Мне кажется, у него кто-то есть. Мы когда заезжали в его столичную квартиру, то там было слишком много вещей для одного. И комнаты как будто все жилые. Но, по его словам, он там совсем один. И он такой отстраненный, иногда кажется… знаешь, будто не здесь. Не со мной…

«Мог бы хоть соврать, что с соседями живет!» — закатила я глаза к потолку. Или с соседями жить несолидно для такого большого босса, образ которого он нарисовал перед Мариной?

— Если хочешь, я порасспрашиваю Дита, но уверена, ты зря себя накручиваешь…

Я снова вернулась в спальню и, едва заметив кровать, поймала себя на зевке.

Неужели действительно не выспалась?

— Спасибо, Таечка, я знала, что на тебя можно положиться! — Марина разом позабыла все свои переживания и счастливо принялась щебетать о том, какое платье она себе купила. — Мы в магазин ходили, Лекс такой — выбирай все что