Огромный. Злой. Зеленый - Татьяна Новикова

хочешь, я оплачу. А я, значит, специально дорогущее платье выбрала. Там такой вырез — мама не горюй. Еще и спина открытая. Ну куда я его надену, блин? Не на пары же, в самом деле, в таком ходить. А у Лекса так глаза заблестели, говорит — бери, и все. А то мы сейчас прямо в примерочной его снимать начнем…

Она щебетала, смеялась. А я улеглась обратно на кровать, закуталась в одеяло и слушала вполуха.

В конце концов, Маринка поняла, что угукать я стала невпопад, пожелала мне скорее выздоравливать и отключилась.

А я уснула крепким здоровым сном.

Проснулась от телефонного звонка. Не глядя прижала сотовый к уху:

— Марина, я еще ничего не успела спросить…

— Тая, это мама, — тихий родной голос матери заставил сразу же стряхнуть с себя остатки сна. — Тая, пожалуйста. У меня проблемы. Приезжай, пожалуйста.

— Мама, — я села на кровати, голос был нетверд после сна, но намерения самые решительные, — я уверена, что ты можешь решить свои проблемы самостоятельно. Ты больше недели обо мне не вспоминала, так что вдруг изменилось?

— Тая, меня… меня хотят убить.

— Что?.. — но мама уже положила трубку.

Я долго ещё смотрела на погасший телефон. Во мне боролись противоречивые чувства. С одной стороны, мама была прекрасным манипулятором, и я не могла быть уверена наверняка, что этот звонок — не очередная её попытка вернуть меня в семью. Отвратительная в своем эгоизме попытка, но так похожая на привычные методы Орловой-старшей.

С другой стороны…

Она ведь не звонила мне все эти дни, не давала о себе знать, не строчила жалобных сообщений. А тут попросила приехать, и тон её голоса казался опустошенным. Вдруг случилось что-то по-настоящему ужасное? Я, конечно, давно разочаровалась в собственной матери, но смерти ей не желала.

Мы всегда жили вдвоем. Сколько я себя помню, каждый день моей жизни. Никого, кроме нас. Отец погиб, и мама больше не выходила замуж. Я была благодарна ей за эту верность моему папе (хотя теперь крепко сомневалась, что дело только в верности, а не в том, что мама хотела всем управлять сама). Она и мне пыталась привить мысль о том, что мужчины ненадежны и недолговечны. Полагаться следует только на себя. Всегда. Во всем. Мужскому полу опасно доверять — потом ты горько пожалеешь.

Я существовала с этой установкой, росла с ней, отстранилась от парней в институте, не знакомилась на улицах. Мне хватало материнского контроля, и я справедливо считала, что отношения ничем хорошим не кончатся.

Пока не появился Дитрих и к чертям не перевернул мой мир.

В любом случае, я волновалась за маму. Я по-своему любила её.

Попыталась перезвонить, но механический голос сообщил, что телефон абонента выключен. Набрала Дита — тот тоже не ответил. Я написала СМС с просьбой срочно связаться со мной, а сама принялась нарезать круги по квартире и думать, как правильнее поступить.

Можно позвонить Маринке и попросить её зайти в офис к маме. Просто проверить, на месте она или нет. Вдруг окажется, что Эльвира Орлова не умирает, а проводит очередное совещание.

Но я сразу отсекла эту мысль — не стану подставлять подругу. Кто знает, чем обернется её попытка разузнать правду.

Можно через ту же Маринку выйти на близнецов. Нет, плохая идея. Они не должны собой рисковать ради меня. Да и кто я им такая, чтобы команды раздавать?

Поехать туда, к ней? Упросить Дитриха? Сорваться прямо сейчас? Она же просила…

Всё это казалось нелогичным и импульсивным.

Глава 18

Чем больше я думала, чем глубже анализировала, тем сильнее уверялась в мысли: это очередной обман. Попытка сломить меня. Не более того.

Она ведь смогла набрать мой номер, а потом так своевременно отключилась. Я как-то не верила в подобные случайности.

Сейчас, узнав про свой необычный дар, вспомнив прошлые разговоры, я вообще задумалась: а любила ли меня мама хоть когда-то? Кем я для неё была, кроме ценного актива? Зачем к ней приезжать?

Как я уберегу её от смерти?

Даже звучит смешно.

Телефон завибрировал.

Дитрих!

— Что случилось? — спросил он напряженно. — Тая, ты в порядке? Тебе стало плохо?

— Мне звонила мама.

— Чего она хотела?

— Не знаю… она не сказала. Точнее — сказала только, что у неё проблемы и что её хотят убить. Она просила приехать. И всё. Повесила трубку. Как думаешь, это ведь неправда, да? Мне кажется, что это нереально, так вот позвонить и сразу же выключить телефон. Я же права, да? — я тараторила, пытаясь успокоить саму себя, но лишь сильнее накручивалась. — Или надо съездить к ней? Нет, не поедем. Я устала вестись на её манипуляции. Или поехать? Как думаешь?

— Тая, пожалуйста, успокойся, — спокойный голос Дитриха привел меня в чувство. — Выдохни. Смотри, как тебе такое решение? Я прямо сейчас приставлю к ней свою охрану. Пусть парни посмотрят, как она и следует ли нам о чем-то беспокоиться. Если понадобится — мы приедем. Но я не вижу в этом смысла. Представь, что её действительно хотели убить. Чем твое присутствие поможет?

— Да, наверное, ты прав, я тоже думала об этом. — Выглянула в окно, рассеянным взглядом пробежалась по пустой улице. — Спасибо. Ты меня успокоил, а то я начала считать себя плохой дочерью.

— Не переживай. Я дам команду ребятам и скоро буду. Попытайся сконцентрироваться, как я тебя учил. Отпусти лишние эмоции.

Он повесил трубку, я села на кровать и прикрыла веки, глубоко вдохнув.

Как хорошо, что у меня есть Дитрих, готовый так быстро среагировать. Моя мать для него — никто, да и у неё есть свои помощники, но он согласился помочь. Без единого вопроса.

Свои помощники…

В голове внезапно всплыли обрывки диалога. Такого далёкого, почти забытого, совсем размытого после недельного сна.

«Мы не успели. Они мертвы, все до единого».

Кажется, это говорилось про шестерок мамы?..

Или мне приснилось?

Почему Дит так легко согласился выставить охрану? Почему сам не напомнил, что вообще-то у Орловой хватает приспешников?

Я вновь набрала номер жениха. Дождалась, когда гудки сменятся шорохами, и сухо безэмоционально спросила:

— Что с помощниками моей матери? Они мертвы?

— Да, — короткий ответ.

Дитрих не пытался смягчить правду. Он оставался со мной честен.

— Ты знаешь, кто их убил?

— Нет, убийца не оставил следов. Дело