Тьма знает - Арнальдур Индридасон

это все так внезапно произошло.

– Сам Бернхард говорит, что ни о каком ДТП не знает, и в свое время, когда искали свидетелей, не дал знать о себе полиции, – сказал Конрауд. – Но в округе его видели. Он утверждает, что вы были с ним.

– Да, – ответила Йоуханна.

– И вы никакого наезда не помните?

– Нет.

– А с тех пор Бернхард жил один? После вашего с ним развода?

– Да.

– Вы с ним как-нибудь поддерживаете общение?

– Нет. Никак. Я с ним даже почти не виделась… с тех пор, как… нам друг от друга ничего не нужно, а детей у нас нет.

– Он вам когда-нибудь рассказывал про те времена, когда был скаутом?

– Скаутом? Нет. На вызовы-то он ездил, а вот…

– Вызовы?

– Ну, когда ему звонили.

– Кто?

– Да эти, из спасательного отряда…

– Он работал в спасательном отряде?

– Да, а потом бросил.

– А Сигюрвин? Бернхард когда-нибудь упоминал человека с таким именем?

– Сигюрвин?

– Это имя в новостях было. Его тело недавно нашли на леднике Лаунгйёкютль.

Даже если бы Конрауд внезапно ударил Йоуханну в челюсть – это едва ли ошеломило бы ее больше.

– Его…? Бернхард его знал?!

– Они когда-то были в одном скаутском отряде, – ответил Конрауд. – Очень недолго.

– Неужели?! А я и не знала.

– И Бернхард при вас это никогда не упоминал?

– Нет. Вот как странно. Я и понятия не имела…

– Когда вы жили с Бернхардом, он был состоятельным?

– Состоятельным?

– Деньги у него водились?

– Он всегда был ужасным сквалыгой. Этого не отнять. Нет, серьезных денег у него не бывало. Он держал эту лавку запчастей, и дела там шли ни шатко ни валко. И еще он там машины ремонтировал. Конечно, нелегально. И на этом он неплохо наживался, гораздо больше, чем на продаже запчастей.

Все это время Йоуханна смотрела на кучу одежды на полу, а сейчас подняла глаза на Конрауда. И в ее взгляде читался вопрос.

– Он был как-то с этим связан?

– С чем? – не понял Конрауд.

– С Сигюрвином? И всем этим вот?

Конграуд помотал головой.

– Я про это ничего не знаю, – ответил он.

– А зачем вы тогда спрашиваете, были ли у Бернхарда деньги? Откуда бы он их брал?

– Такой вопрос всем задают в обязательном порядке, – успокоил ее Конрауд.

– Извините, что здесь такой беспорядок, – произнесла женщина после непродолжительной паузы. – Надо бы мне тут прибраться. Просто… вот как-то руки не доходят.

– Наверное, я к вам лучше попозже зайду поговорить, – сказал Конрауд. Задерживаться у этой женщины чересчур долго ему не хотелось. Ей требовалось время, чтобы «переварить» этот внезапный визит, – и тогда она, может быть, вспомнит что-нибудь, полезное для Конрауда.

– У Бернхарда много друзей? – спросил он, собираясь уходить.

– Нет. Вообще нельзя сказать, чтоб они у него были. К нам на свадьбу пришло полторы калеки, – но она у нас была совсем скромная, мы у сислюманна[29] регистрировались. А родни у него мало. Единственный раз, когда он с кем-то виделся – это с бывшими одноклассниками на встрече выпускников. А у меня друзья были. Но ему было неинтересно с ними знакомиться.

Конрауд попятился к входной двери. Йоуханна смекнула, что он собирается уходить.

– А про измену вы спрашивать не будете? – спросила она.

– Какую измену?

– Ну, его, конечно.

– А Бернхард вам изменял?

– Я всегда его подозревала, – ответила Йоуханна.

– Ну?

– Я его спрашивала. И довольно часто. А он все отрицал.

– А почему вы решили, что он вам изменял?

– Женщины такое знают, – сказала Йоуханна. – Вот знают – и все.

– Он сам на это намекал?

– Нет, ничего он не говорил. Но у него на душе всегда была какая-то тяжесть, которая была мне непонятна. Он всегда был такой тяжелый, в дурном настроении.

– А вы его об этом спрашивали?

– Спрашивала. А он мне велел молчать. А потом у меня не стало сил терпеть, и я ушла от него. Он ни на что не был способен. Просто ни на что.

– А вы не знаете, кто это был? С кем он встречался?

– Да ему все время какие-то сучки названивали. Он говорил, что они по поводу автозапчастей. По-моему, это началось после той встречи выпускников.

– А вы знаете, кто были эти женщины?

– Нет. Разумеется, он мне их не представлял. Вы мне не верите, что ли?

– Почему же, верю, – ответил Конрауд. – Такие вещи бывают.

– Какие вещи? О чем вы?

– Бывает, что люди изменяют женам, – сказал Конрауд.

– Да… оно… вот однажды… какая-то девка позвонила ему по мобильнику, а когда ответила я, тотчас бросила трубку. А я… у него бы такой… определитель номера, и я пробила номер по компьютеру. И спросила его, что это за девка. Он ответил, что это по поводу автозапчастей.

– А вы помните, как ее звали?

– Звали?

– Ну, ту, которая звонила Бернхарду.

– Нет. А когда-то помнила… Ее звали… а как ее звали-то? Какое-то библейское имя. Вот, вспоминаю. Что-то библейское.

50

Уже начало смеркаться, когда Конрауд припарковался на значительном расстоянии от лавки автозапчастей Бернхарда. Сюда мало кто заходил. За те два часа до закрытия, пока он следил за обстановкой, туда зашли трое посетителей, а вышел с купленной запчастью только один. Если в таких лавках есть нужные детали, можно хорошо сэкономить. Однажды Конрауд столкнулся с этим, когда в его джипе испортился какой-то совершенно ненужный датчик, в фирменном магазине стоивший несколько десятков тысяч крон. Конрауд и не стал бы покупать новый, но на приборной доске в его джипе постоянно горела красная лампочка. Он обзвонил все лавки автозапчастей и наконец нашел нужный прибор всего за пару тысяч крон. Стало быть, деятельность Бернхарда была полезной, хотя, судя по всему, и не очень прибыльной.

Один раз Бернхард вышел из лавки, покурил, попил из пластикового стаканчика. Конрауд следил за ним издалека. На Бернхарде был комбинезон, судя по всему, никогда не знавший стирки. В час закрытия огни в лавке стали гаснуть, хозяин вышел и тщательно запер дверь. В руках у него были термос для кофе и контейнер для еды. Он прошел прямо к своей машине, сел и уехал. Конрауд последовал за ним в сумраке.

Бернхард проехал прямо к своему таунхаусу, не заметив преследования, а Конрауд припарковался на значительном расстоянии и стал ждать, сам толком не зная чего. Он не мог сказать, не закрыл ли Бернхард лавку в необычно раннее время: время было – меньше шести часов вечера. Может, сегодня никаких клиентов больше не ожидалось. Конрауд послушал радио, бросил на половине какую-то убийственно скучную передачу