Тьма знает - Арнальдур Индридасон

Она не закончила.

– Да?

– Ты говорил… что Бернхард Сигюрвина знал.

– Немного. В детстве.

– А как ты считаешь, он ему что-нибудь сделал?

– Не знаю, – ответил Конрауд. – Возможно.

– Убил его?

– Не знаю.

– А того паренька на Линдаргате?

– Это я и пытаюсь выяснить. Вы же сидели с ним в машине, вам лучше знать.

– Да, – сказала Йоуханна, – конечно, но… тут вот что…

– Что?

– Я этому человеку ничего не должна, – сказала Йоуханна.

– Кому? Бернхарду?

– По-твоему, я ему что-то должна?

– Я не могу…

– Врун несчастный!

– О чем вы?

– Он со мной обращался как с дешевкой. И после этого я… и после этого я еще должна его выгораживать и врать.

– О чем врать?

Йоуханна выпрямилась на своем стуле.

– Однажды Бернхард позвонил мне и попросил сказать, что в какую-то ночь я сидела с ним в машине… Ух, ну вот я и высказалась! А раньше я про это ни одной живой душе не говорила!

Конрауд засомневался, что верно понял ее.

– Он вас попросил?..

– Меня ведь с ним в машине не было.

– И вам надо было так соврать?

– Да. Он попросил, чтоб я соврала ради него. С ним полиция разговаривала про какой-то наезд. Он сказал, что был за рулем пьяный и не хотел неприятностей, и попросил меня, если спросят, сказать им, что я была с ним и что он был трезв. И что он меня подвозил с работы или с вечеринки, уж не помню, и по дороге ничего не случилось, и ничего необычного мы не заметили. Я даже не знала, о чем он говорит.

– Это было в ту ночь, когда сбили того паренька на Линдаргате?

– По-моему, запросто могло быть и так. Это было когда-то в то время. Когда ты раньше приходил, я начала об этом думать. По крайней мере, то был единственный раз, когда он меня о чем-то таком попросил.

– И вы так и сказали полиции, что были с ним?

– Полиции? Нет, я им ничего не сказала.

А почему?

– А меня и не спрашивали. Так что мне этого всего говорить не пришлось.

– Что вы имеете в виду?

– Я с полицией вообще не говорила, – ответила Йоуханна.

– Никто не попросил вас подтвердить? – спросил Конрауд, вспоминая Лео, торопящегося в масонскую ложу.

– Со мной вообще никто не разговаривал.

– То есть, когда он сказал, что был вместе с вами, то на самом деле ехал один?

Йоуханна кивнула.

– Не знаю, зачем мне его без конца выгораживать. Ты это узнал – да ради бога! Мне все равно. Не знаю, попросил он меня соврать из-за этого парня или как.

– А вам не показалось странным, что вас просят о таком?

– Я его не расспрашивала. Он просто сказал, что был за рулем пьяный. С тем пареньком я это не связывала. Новости не слушала. По-твоему, это Бернхард его сшиб? И Сигюрвина убил? У меня в голове не укладывается. Я просто не верю. Не верю, что это он… Бернхард не такой. Он был… не думаю, что он бы такое держал в себе.

Конрауд не знал, что и ответить.

– А вы не помните, он в то время не изменился? – спросил он.

– Изменился?

– Стал более тяжелым в общении? Более мрачным? Более нервным? Стал больше пить?

– Нет. Да только вот лечиться от алкоголизма он пошел именно тогда. Это я помню. Причем буквально ни с того ни с сего.

Конрауд услышал все, что хотел. Он поблагодарил Йоуханну за помощь и подумал: сколько же ему в жизни встречалось женщин, которые говорили неправду и выгораживали своих мужей: оттого, что были созависимы или желали им помочь, или ни о чем не подозревали.

– Да, точно, ее звали Салоуме, – сказала она, беря его за руку. – Я помню, что из Библии что-то. У нее же… ну как там… я же в воскресную школу ходила, должна помнить… Она же его голову на серебряном блюде принесла? Иоанна-то? Это ведь она? Танцовщица? Это ведь ее Салоумеей звали?

Конрауд вышел из квартиры. Это вряд ли могло быть совпадение. Салоуме – редкое имя в Исландии. Она была невестой Хьяльталина. И она же – одноклассница Бернхарда.

– Да, это она, – сказал Конрауд. – Танцовщица, которая поднесла нам Хьяльталина на блюдечке, – пробурчал он себе под нос, закрывая за собой входную дверь.

52

Конрауд снова подъехал к дому Бернхарда и увидел, что его машины на месте нет. Какое-то время он не сводил глаз с этого таунхауса, но ничего не происходило, и он направился к лавке автозапчастей. Приехав туда, он увидел в окне огонек, а перед зданием – машину Бернхарда. Конрауд заглушил мотор. По улице позади лавки через равные промежутки времени проносились автобусы, а в остальном было тихо.

Он попытался осмыслить вновь обнаруженные, ранее не известные ему связи – и они все упирались в Салоуме, невесту Хьяльталина. Откуда она взялась? Какова ее роль на самом деле?

У Салоуме был собственный магазин женской одежды. А как она его приобрела? В разгар экономического кризиса в Исландии самым невероятным людям порой удавалось вдруг разбогатеть, – наверное, она могла принадлежать к этой группе: была прозорлива в финансовых делах и сама смогла купить магазин – за счет собственного экономического чутья и смекалки. Как выяснил Конрауд, ее воспитала мать-одиночка, после школы она не пошла учиться дальше, а начала работать, в основном в торговле. Так она познакомилась с Хьяльталином: в его магазине она работала. Она уже жила с Хьяльталином в то время, когда Сигюрвин пропал. В его деле она была ключевым свидетелем против Хьяльталина, и, сказав в самом начале, что он был у нее, она уже не отступала от того своего показания, что в тот вечер, когда Сигюрвин пропал, Хьяльталин собирался встретиться с каким-то другом «насчет каких-то вин». Хьяльталин настаивал, что она врет, и все же ее показание сочли надежным, и Хьяльталин в конце концов признал, что встречался с Сигюрвином.

Бернхард и Салоуме ходили в одну школу – очевидно, на протяжении всего детства. Как они относились друг к другу? А еще Бернхард знал Сигюрвина: они вместе были в скаутском отряде. Имеет ли он отношение к исчезновению Сигюрвина? Он ли сбил Вилли на Линдаргате?

Конрауд тихо сидел в машине, а вокруг ничего не происходило, только автобусы проезжали мимо каждые двадцать минут с грохотом, удалявшимся во мглу.

Уже перевалило за полночь, когда двери лавки открылись и на пороге показался Бернхард. Он осмотрелся по сторонам в темноте и закурил. У него зазвонил мобильник.