Претенденты - Сергей Сизарев

В руках он нёс прозрачный пакет с мандаринами, хотя какие к чёрту мандарины – Графену ещё несколько недель придётся кормиться внутривенно – так кишки разворотило. Впрочем, он же должен что-то есть, пока будет сидеть у Сашкиной кровати. Он ведь его друг – она увидит, какой он благородный. Надо произвести впечатление на этого дракона.

Набравшись смелости, Павел Павлович зашёл в палату и прикрыл дверь. Рядом на стуле сидела девочка лет десяти. Она подняла к нему заплаканное лицо. Встретившись с ней глазами, он застыл, ошеломлённый. Папа Гендо никогда не видел лица столь прекрасного. Оно было как у ангелов с икон. Он на мгновение устыдился, что хотел выпытать из этого нежнейшего создания все тайны Хеленмара.

Девочка перевела взгляд на мандарины и молитвенно сложила руки на груди, а потом потянулась к пакету – осторожно, но решительно, словно енот.

– Это мне? – спросила она, забирая угощенье.

– Да, – запоздало ответил он. Она поставила пакет и взяла оттуда два мандарина – один себе, а другой протянула Гендовскому. Он взял свой и рассеянно покрутил в руках, а затем опустил в карман пиджака.

– Так ты и есть Друг животных? – спросил он.

– Да, – кивнула девочка. – Меня зовут Астра Нейзильбер, я бывший полковник сил специального назначения Хеленмара. Военнопленная. Добровольно сдалась в плен полковнику ФСБ Александру Тимофеевичу Оболенскому во время инцидента на «Либерти Уан». Нахожусь в процессе получения политического убежища и удочерения в семью Оболенских.

– В процессе?

– Этим занимается Марфа Оболенская. А на политическое убежище и получение гражданства я подала документы по Сети. Они на рассмотрении в Едином Информационном Центре Юридического Сопровождения Управления Эмиграционной Службы Российской Федерации по городу Москве. ЕИЦ ЮСУЭС РФ ПГМ. Могу сказать номер заявки и дату регистрации.

– Не надо… Ты меня боишься?

– Конечно.

– Это хорошо, – удовлетворённо кивнув Гендовский. Он прошёл к постели Графена – тот всё ещё не пришёл в себя. Врачи говорили, так даже лучше – выздоровление требует покоя.

– МЧСники передали вам скан головы? – спросила Астра.

– Да.

– Надо снять полную копию, – сказала девочка.

– Обождёт.

– Они попробуют снова.

– Я обеспечу хорошую охрану.

– Те спецназовцы, что вы с собой привели?

– Как ты про них узнала?

– Расставила микрокамеры в коридорах.

– Иногда забываешь, что вы уже не люди, – отозвался Гендовский. – Постгуманизм был великой идеей. Расширение человеческих возможностей, прекрасный новый мир… Но мы, как антипод царя Мидаса, – всё, до чего дотрагиваемся, превращается в дерьмо. Трансгуманисты прошлого обещали, что люди будущего будут подобны богам, но они оказались подобны демонам. Неужели мы не заслуживаем ничего хорошего?

Он повернулся к Астре, ожидая её ответа.

– Мы заслуживаем хорошей взбучки, – пожала она плечами.

Гендовский хмыкнул.

– Ты нам очень помогла, Астра Нейзильбер. Я знаю историю твоего выводка. Я признаю, что ты уникальна. Любой другой дракон на твоём месте полюбил бы Хеленмар ещё сильнее.

Астра оскалилась.

– Неудачная шутка, согласен, – поднял ладони Гендовский. – Но ты должна понять. Хороший дракон – мёртвый дракон. Я не могу оставить тебя здесь, с ним. Несмотря на то, что ты сделала для него и для России. Какими бы ни были твои мотивы и намерения. Ни как человек, ни как директор ФСБ я не могу позволить тебе оставаться здесь – без присмотра.

– Он предупреждал, что ты засунешь меня в самые глухие застенки, где я умру под пытками.

– Надо было его слушать.

– Я пошла на это осознанно. Возможно, я проживу достаточно долго, чтобы пережить Хеленмар.

– Хотелось бы. А какая у тебя продолжительность жизни?

– Я бессмертна.

– Не хотелось бы так затягивать, – Гендовский покачал головой. – Предлагаю тебе сдаться.

– Я хочу быть тут и защищать Графена. Она придут за ним снова.

– Его будет охранять…

– Твой спецназ не справится с убийцами. Парни просто погибнут зазря. И Графен тоже.

– Так ты не сдашься?

Астра встала со стула и подошла к Гендовскому. Тот пятился, пока не упёрся в кровать Графена.

Девочка достала из кармана его пиджака пластиковые наручники и, затянув их на одной руке, повернулась спиной, чтобы он мог затянуть на другой.

– Не хочу устраивать здесь бойню. Он не одобрит, – сказал она. – Я прошу вас только об одном – защитите его. Удвойте количество охраны. Утройте качество. Руководство Хеленмара не позволит вам сместить Корхонен и взять курс на монархию. Они слишком много денег вложили в космоинтеграцию России. Там такие инвестиции – вся ваша территория и богатства уже поделены между доледержателями и перепроданы уйму раз. Верхушка Хеленмара голодна и слишком долго ждала, чтобы так легко упускать жирный кусок, который уже практически у них в зубах.

– Я обещаю тебе, что Графен под надёжной защитой, – успокоил Гендовский. – Поверь, детей я никогда не обманывал.

– Всё случается в первый раз, – пожала плечами Астра.

Он вывел её в коридор, где сдал спецназовцам.

Через три дня хорошо вооружённый отряд из двадцати золотых драконов ворвался в военный госпиталь, убивая направо и налево. Они выбили спецназ ФСБ и в упор расстреляли беззащитного Графена. В это же время второй отряд отбил у ФСБ манту и взорвал, попутно перебив изучавших её учёных. Гендовский кинул все силы на уничтожение диверсантов, но те эвакуировалось через оперативно развёрнутую «червоточину».

Астра Нейзильбер сгинула без следа. Марфа Оболенская лично просила Гендовского, чтоб ей разрешили удочерить девочку, тем самым отдав последний долг мужу, но директор ФСБ ответил отказом.

Так закончилась история первого кандидата.

Кандидат № 20:

Президент Российской Федерации Ингеборга Владимировна Корхонен смотрела в окно своего кремлёвского кабинета.

С её чуть выпирающим вперед животиком, узкими бёдрами и накачанными ногами, она напоминала вставшую на задние лапы лягушку – энергичную и целеустремленную. Даже в лице было что-то лягушачье – глаза слегка навыкате, широкий тонкий рот и покатый подбородок. Всё это не мешало ей пользоваться мужским вниманием.

В свои сорок пять она держала тело в строгости, следя за диетой и посещая спортзал, но иногда могла и расслабиться – хлопнуть рюмку аквавита, закусить бутербродом с сюрстрёммингом и потом дышать на подчинённых аммиачным перегаром.

Она любила Россию с той максимально возможной силой, с какой может любить иностранец. Или даже чуть больше. Прекрасно говорившая по-русски, Ингеборга лишь изредка подпускала в речь финский акцент – ровно когда это было выгодно. Любовь к российской культуре, её громадности, жадности до величия и неистребимой способности влиять вопреки любым обстоятельствам – всё это рождало в Ингеборге и страсть, и зависть.