Зеленый Марс - Ким Стэнли Робинсон

Когда он вернулся к столу, Джессика воскликнула:

– Ты прекрасный танцор, Стефан!

Он расхохотался, тем не менее, польщенный, хотя и понимал, что Джессика проявила некомпетентность или пыталась ему польстить. Хотя, возможно, ежедневные прогулки по камням придали ему дополнительную ловкость. Любое физическое действие, должным образом изученное и практикуемое, может быть исполнено с некоторым мастерством, если не с талантом.

Они с Филлис беседовали или танцевали друг с дружкой не больше, чем с остальными. Только забившись в свои комнаты, они обнимались, целовались, занимались любовью. Это был старый образчик скрытых отношений, и однажды утром, примерно в четыре, возвращаясь к себе, Сакс почувствовал пронзивший его укол страха. Внезапно ему показалось, что его безоговорочное соучастие в интимных отношениях должно навести Филлис на подозрения о том, что он был в числе людей из первой сотни. Кто еще вовлекся бы в столь странную интрижку с такой готовностью, словно для него это совершенно естественно?

Но позже Сакс решил, что Филлис не особо внимательна к подобным нюансам. Сакс практически бросил попытки понять ее логику и мотивы, поскольку данные были весьма и весьма противоречивы. По бесхитростной иронии, хотя они почти каждую ночь проводили вместе, ему оставалось лишь гадать, что у Филлис на уме. Она, казалось, интересовалась только межнациональными отношениями, центром которых стал Шеффилд, и тем, что происходило на Земле: перестановками в исполнительных аппаратах и филиалах компаний, ценами на акции, явно эфемерными и бессмысленными. Вот что занимало Филлис. Как Стефан, он по-прежнему живо интересовался этой проблематикой и задавал ей животрепещущие вопросы. Однако когда он спрашивал о ежедневных изменениях и их значении в крупных стратегических сценариях, Филлис мялась и не желала отвечать ему внятно. Похоже, она думала только о собственной выгоде и о благополучии тех, кого знала лично. Корпорация, в которой она и ей подобные делали карьеру, являлась просто-напросто лестницей. Бывший исполнительный директор «Субараси» стал теперь во главе операций, связанных с лифтом. Исполнительный директор «Праксиса» скрывался где-то в глубинке. «Армскор» собирался взрывать десятки водородных бомб в мегареголите под северной полярной шапкой, дабы стимулировать рост Северного моря и прогреть его. Кстати, последнее обстоятельство интересовало Филлис больше, чем два предыдущих.

Возможно, имело смысл уделять внимание личным успехам людей, которые заведовали крупнейшими транснациональными компаниями, и микрополитике в борьбе за власть. В конце концов, таковы были правила этого мира. Поэтому Сакс лежал рядом с Филлис, слушал ее и отпускал комментарии в стиле Стефана, пытаясь запомнить все факты. В такие минуты он часто задумывался, действительно ли основатель «Праксиса» был престарелым серфером, будет ли «Шеллалко» поглощен «Амексом» и почему руководящие верхушки транснационалов до сих пор так яростно соперничают друг с другом? Какой абсурд! Ведь они уже давно удовлетворили свои амбиции. Возможно, у социобиологии были ответы, и все объяснялось динамикой доминирования приматов. «Ну, а вопрос увеличения репродуктивного успеха в корпоративной области мог бы рассматриваться шире, чем примитивная аналогия, – думал Сакс и добавлял про себя: – Если рассматривать компанию как семью».

Конечно, в сегодняшнем мире, где можно жить независимо, должны были существовать методы самозащиты. Вероятно, сплоченность и корпоративная этика относились к их числу. Налицо было банальное «выживание наиболее приспособленных», которое Сакс всегда считал бесполезной тавтологией. Но если власть захватывали социал-дарвинисты, тогда эта концепция приобретала значение как регулирующая догма установленного порядка…

Затем Филлис перекатывалась через него и целовала, и они входили в царство секса, где главенствовали совсем иные правила.

Взять, к примеру, следующее… Чем лучше он узнавал Филлис, тем меньше она ему нравилась, однако его влечение к ней почему-то только возрастало. Сексуальное желание колебалось согласно неким загадочным принципам, движимым феромонами и основанным на гормонах. Правда, иногда Саксу приходилось пересиливать себя, чтобы терпеть ее прикосновения, но порой он чувствовал возбуждение, которое казалось еще более мощным потому, что не имело ничего общего с любовью. Или еще более бессмысленно – влечение, обостренное неприязнью. Последняя реакция случалась крайне редко.

По мере того как их пребывание на Арене продолжалось, а новизна отношений стиралась, Сакс обнаруживал, что дистанцируется от занятий сексом и начинает фантазировать в процессе, глубоко погружаясь в образ Стефана Линдхольма. Этот Стефан любил воображать, что он ласкает женщин, которых Сакс едва знал или о которых даже едва ли слышал, вроде Ингрид Бергман или Мэрилин Монро.

Однажды на рассвете, после очень беспокойной ночи, Сакс встал, чтобы прогуляться по леднику. Филлис пошевелилась, проснулась и решила присоединиться к нему.

Они оделись, выбрались наружу, где царил чистый фиолетовый рассвет, и побрели в тишине вдоль морены – к краю Арены. Спустя некоторое время они добрались до цепочки ступеней, вырезанных во льду. Сакс выбрал самую южную из обозначенных флажками тропинок через Арену. Он собирался взобраться на западную боковую морену и намеревался пройти как можно дальше.

Теперь они шагали среди ледяных, не выше колена, зубчатых стен, что оказались дырявыми, как швейцарский сыр, и были припудрены розовыми снежными водорослями. Филлис очаровало это фантастическое зрелище, и она отпускала комментарии по поводу сераков, сравнивая их поочередно то с жирафом, то с Эйфелевой башней, а то и с картой Европы. Сакс останавливался, чтобы осмотреть куски нефритового льда, насквозь пронизанные бактериями. В одном или двух местах нефритовый лед, собранный в снежных углублениях, порозовел от вездесущих водорослей. Эффект получился странный: перед ними словно лежало широкое поле фисташкового мороженого.

Они двигались медленно и все еще были на леднике, когда цепочка плотных смерчей выскочила из ниоткуда, будто по мановению волшебной палочки. Коричневые пыльные дьяволы сверкали ледяными частицами и зигзагообразно летели прямо к ним. Внезапно смерчи заколебались, и резкий порыв ветра с ревом обрушился на Филлис и Сакса, так что они были вынуждены присесть, чтобы сохранить равновесие.

– Ну и буря! – крикнула Филлис ему в ухо.

– Нисходящий ветер! – ответил Сакс, наблюдая, как скопление сераков исчезает в пыли. – Приходит с Фарсиды. Мы должны вернуться на станцию!

И они повернули обратно по отмеченной флагами тропе, пытаясь хоть как-то сориентироваться. Но видимость продолжала падать – в конце концов, они не смогли различить следующий флажок.

– Туда! – заявила Филлис. – Пойдем, укроемся за айсбергами!

Она заковыляла к тускнеющему силуэту, приподнятому над ледником, и Сакс поспешил за ней, предупреждая:

– Осторожнее, у сераков есть трещины в основании!

Он потянулся, чтобы взять ее за руку, но она уже упала, провалившись в ловушку. Сакс успел схватить ее запястье и сам тяжело рухнул наземь, больно ударившись коленями о лед. Филлис заскользила вниз по уклону расселины. Ему следовало отпустить ее, но он продолжал инстинктивно сжимать пальцы, и его затянуло следом за ней. Теперь они оба неслись на самое дно. Снег промялся под ними так, что они снова упали, после короткого, но пугающего полета врезавшись в заледеневший песок.