Храни меня - Саммер О'Тул

того, кем мы можем быть, произвольны и основаны на страхе. Я никогда не верила в то, что кто-то говорит, что это правда, так зачем же начинать сейчас?

Мне надоело играть по правилам моего отца, и я готова написать свои собственные.

Я перекидываю сумочку через плечо и распахиваю входную дверь, чтобы уйти.

Я замираю от крика, едва не столкнувшись с человеком, стоящим по другую сторону двери. Мое сердце подскакивает.1

"Господи Иисусе, Роан. Ты напугал меня до смерти. Что ты вообще здесь делаешь?" Я не хочу показаться обвиняющей, но моя кровь все еще бурлит от испуга.

Он поднимает руки в знак согласия. "Просто послушай, что я скажу, и если тебе не понравится, я уйду".

Я скрещиваю руки, почему-то чувствуя себя немного голой и незащищенной. "Хорошо".

"Ты сводишь меня с ума, Кортес…"

" Спасибо…"

"Но я пристрастился к твоему уникальному безумию. Три гребаных дня…" Он вздохнул, словно в поисках следующих слов. "Помнишь, ты назвала меня псом…"

"Роан, я не имел в виду…"

"Но это правда. Я чувствую себя бродягой, который надеется и молится, что ты решишь оставить меня у себя".

Его слова разрывают мои сердечные струны. Я отхожу в сторону и держу дверь открытой. "Может, ты войдешь?"

Он проводит руками по волосам и едва смотрит на меня, когда говорит: "Я давно перестал надеяться. Она никогда не приносила мне пользы. А это…" Он прижимает руку к сердцу, и его глаза, полные бурлящих эмоций, поднимаются к моим. "Эта надежда съедает меня заживо, Кортес. Поэтому, пожалуйста, — он проводит рукой по губам, нервничая так, как я еще никогда не видела, — пожалуйста, не приглашай меня в дом, если не собираешься оставить меня у себя".

"Я просто ухожу…"

"О." Он замолкает, оглядывая меня, как будто только что осознав, что я на каблуках и с сумочкой. Я чувствую, как он уходит в себя, запирая всю ту откровенность, которую только что вылил на меня. "Я позволю тебе продолжить свой вечер". Его челюсть сжимается, когда он обводит взглядом мои голые ноги до середины бедра, где находится платье. Он отворачивается, но я хватаю его за рукав.

"Чтобы увидеть тебя, Тонто".

Его глаза переходят на мои. "Меня?"

Я облегченно смеюсь и качаю головой. "Эти три дня не были для меня легче. Я скучала по тебе и хотела увидеть тебя, быть с тобой".

Он неподвижен. Не дышит, не моргает, ни один мускул не дергается. Я уже собираюсь спросить, все ли у него хорошо, когда его горло перехватывает от глубокого глотка. " Блядь, иди сюда".

Он обхватывает мое лицо, притягивая меня к себе, и его рот врезается в мой. В его поцелуе есть и настоятельная потребность, и тоска, и что-то еще, что я не могу описать. Может быть, это наш уникальный вид безумия.

Его тело изгибается над моим, он жадно целует меня и ведет обратно в квартиру. Не нарушая ритма, он захлопывает дверь и поднимает меня на руки. Тепло ползет по моей шее и расцветает в груди, когда я чувствую его эрекцию на себе, а мои ноги плотно обхватывают его талию.

Он несет меня к кухонному столу и, не теряя ни секунды, тянется к моему платью, чтобы стянуть трусики. "Мне нужно быть в тебе", — говорит он, задыхаясь и торопясь. Как только трусики исчезли, он вернулся к лихорадочным поцелуям, одновременно работая над своим поясом. "Ты мне нужна. Блядь, ты мне нужна", — повторяет он, как мужчина в преклонении.

Я полностью погружаюсь в его порыв, позволяя ему оттащить меня на край стола.

Он проводит двумя пальцами по моей киске и стонет, покусывая мою шею. "Всегда такая мокрая и готовая для меня". Он вытирает пальцы о свой член, затем подводит обе руки под мои колени и прижимает меня к себе.

В нем бурлит маниакальная и бешеная энергия, и она только усиливается, когда он входит в меня. Как будто он борется за что-то внутри меня, пытаясь вытрахать это из меня или в меня. Я не могу сказать, но мне все равно. Я чувствую себя эпицентром землетрясения, которое может ощутить только он.

Я впиваюсь ногтями в его короткие волосы, принимая все, что он дает, с жестокой интенсивностью. Его язык переплетается с моим, а его пальцы впиваются в мои бедра. Здесь нет ничего нежного или медленного, и я не хочу, чтобы было иначе.

"Теперь я твой, ты понимаешь?" — говорит он между хрипами и глубокими толчками.

"Да, да", — кричу я, когда он ударяет в такую точку внутри меня, что за веками вспыхивает свет, а мой клитор пульсирует изнутри.

"Скажи это", — вырывается у него, челюсть сжата, а пот стекает по виску.

"Ты мой", — задыхаюсь я. "Мой".

"Черт, я не хочу быть никем другим", — простонал он, словно я преподнесла ему заветный подарок. Его глаза, плотно закрытые, открываются и встречаются с моими с глубоким чувством мольбы. "Ты пойдешь за меня, маленькая угроза?"

"Да". Я отчаянно киваю. "Держи мои ноги шире и наклонись немного вперед".

Он вносит коррективы, и в следующий раз его таз врезается в мой клитор, и я кричу: "О, Боже, вот так, Ро. Просто. Вот так. Вот так". Я стону между резкими ударами его бедер, трение скрежещет там, где мне больше всего нужно.

Я чувствую, как мои мышцы начинают пульсировать и сокращаться. Роан все крепче сжимает мои ноги, пытаясь сомкнуть их, от напряжения каждый сантиметр моей кожи гудит. Мое дыхание становится резким и сбивчивым, поскольку оргазм все ближе и ближе, мое тело едва сдерживает все это мучительное давление.

Моя киска начинает пульсировать, а сухожилия на шее Роана напрягаются, когда он стонет. "Господи, душишь мой член, как хорошая маленькая шлюшка". Грязные слова Роана и еще один толчок в мой клитор отправляют меня за грань, напряжение выплескивается из моего ядра наружу горячими вспышками.

"Так чертовски красиво". Он смотрит на меня сверху вниз со складкой между бровями и обожанием в глазах. "Я мог бы смотреть, как