Сэндмен Слим - Ричард Кадри

Короткая прогулка до «Бамбукового дома кукол» очищает нос и голову от вони. Выпивка и сигареты вернут меня обратно на Землю. Карлос приносит еду, и я пью за его здоровье. В последнее время я мало что сделал для него – разве что поджарил и обезглавил нескольких скинхедов, – но об этом ему лучше не знать. Карлос говорит что-то о спорте, и я пытаюсь отвечать так, чтобы не выглядеть глупо, поскольку мало что смыслил в спорте и до попадания в Нижний Мир. В конце концов он сдается и уходит обслуживать других клиентов.

В последнее время я редко с ним разговариваю. В последнее время мне вообще не хочется ни с кем говорить. Наверное, надо как-то дать понять этому парню, что я ценю и его самого, и его бар, и его еду. Карлос сейчас – наверное, самый близкий мой друг на целой планете. С исчезновением Черри, Джейн-Энн и Касабяна порвались все ниточки, которые могли привести меня к Мейсону, и я остался посреди города ни с чем. Теперь мне нечего делать и некуда идти. В этом районе должен быть хоть кто-то, кто будет на вашей стороне. И желательно, чтобы это был бармен.

Я выпиваю еще две порции виски, пока не становится угрожающе ясно: если задержусь еще ненадолго, то придется с кем-нибудь разговаривать.

Дорога до «Max Overdrive» занимает ровно столько времени, сколько требуется, чтобы выкурить сигарету. Сделав последнюю затяжку, я подхожу к двери и, выбросив окурок в мусорный бак, захожу через черный вход.

Маслянистый запах растворителя внутри исчез, но появился какой-то другой. Что это? Спирт? Дезинфектант? На лестнице пахнет, как в больничной палате.

Я нахожу источник запаха минуту спустя. К тому времени я уже лежу на полу, мир скользит и дрожит вокруг меня, и я не знаю, смогу ли подняться. Такое чувство, что робот-призрак в длинном грязном плаще, размахивающий перед моим носом бейсбольной битой, имеет к этому какое-то отношение.

Разрозненные куски мира начинают потихоньку возвращаться на свои места, и я вижу, что робот-призрак – на самом деле не робот и не призрак. Это Касабян, собранный в единое целое при помощи металлических стержней и болтов. К голове привинчена металлическая лента, удерживаемая на месте стальными штифтами, которые прикреплены к скобе на груди. Прямо «нимб тяги». Он держит голову на теле достаточно хорошо, чтобы он мог сохранять равновесие, но двигается Касабян тяжело и нелепо, как ржавая заводная игрушка. Тем не менее для игрушки он наносит неплохие удары по ребрам.

Пару ударов я отбиваю руками, и это оказывается довольно болезненно. К счастью для меня, чтобы удержаться на одном месте и продолжать меня бить, потному раскрасневшемуся Касабяну приходится прилагать немало усилий. Я изворачиваюсь и пинаю его по ноге. Он падает на одно колено, но остается стоять. И продолжает, стиснув зубы, лупцевать меня битой. Но теперь он слишком близко и размахнуться как следует ему не удается.

Я снова пинаю. В этот раз мне удается попасть в металлический нимб, и это привлекает его внимание. Касабян бросает биту и пятится назад, как краб, выдерживая расстояние между своей головой и моей ногой.

За исключением первого вероломного удара по затылку он не причинил мне особого вреда. Касабян двигается так, будто наполовину заморожен и словно не может собраться с силами, чтобы нанести весомый ущерб. Если бы он не стоял вертикально, я мог бы поклясться, что его тело находится в состоянии трупного окоченения. Может, он боится потерять голову, если начнет двигаться слишком резко? Стоит проверить эту гипотезу.

Не вставая с пола, я снова пинаю его по голове. Касабян пытается отодвинуться, но я все равно быстрее. Но и попасть почему-то не могу. Что ж, ладно. Видимо, удар по затылку встряхнул мой мозг сильнее, чем я думал.

Я быстро подползаю к кровати и вытаскиваю из-под матраса пистолеты. Но перед глазами все плывет, и я не могу толком прицелиться. Это дает Касабяну шанс снова загнать мне под ребра биту. Я тяжело дышу и пытаюсь вдохнуть каждый раз, когда получаю удары по корпусу. Будь голова яснее и боль потише, я, возможно, смог бы наложить какое-нибудь заклинание на Касабяна. Но теперь я чувствую каждый синяк, оставленный Кисси. И снова начинаю ощущать внутри пули. Черт! Кински был прав, когда сказал, что они скоро дадут о себе знать.

Касабян в очередной раз бьет меня битой, но я двигаюсь быстрее, и мне удается ее перехватить. Один поворот – и она отпрыгивает по полу, вылетев из его рук. Пятясь, Касабян прижимается к стене. Он тянется за чем-то, спрятанным под грязным плащом, но не успевает. Мир обретает цельность. Становится тверже. Я хватаю биту и как следует ею размахиваюсь. Удар приходится в нимб. Металлические штыри разлетаются по комнате.

– Бл…ь! – вскрикивает Касабян.

Голова его почти оторвалась. Она висит свободно, удерживаемая только парой швов и двумя сохранившимися штифтами. Он подбирает под себя ноги, прислоняется спиной к стене и с трудом встает. Глаза его широко распахнуты. В них больше нет гнева. Видимо, он вспомнил, как в первый раз потерял «дыню» и насколько это неприятно. Продолжая бормотать «нет, нет, нет…», он погружает руку во внутренний карман плаща и вытаскивает оттуда нечто похожее на короткую ветку дерева. Ветка тут же обвивает его руку от запястья до локтя.

Теперь моя очередь отползать от него подальше. Скинхед в баре Карлоса уже пытался застрелить меня из Дьявольской Маргаритки, но он не очень понимал, что делает. Но в такой маленькой комнате даже изуродованный полумертвый калека вроде Касабяна не сможет промахнуться. Впрочем, меня беспокоит кое-что похуже.

– Стой! – кричу я и поднимаю руки.

Касабян молча смотрит на меня. Очевидно, он не ожидал такой быстрой капитуляции. Лицо его расплывается в широкой улыбке. Он слегка взмахивает Маргариткой, пытаясь напугать меня. И она действительно пугает, но совсем по другим причинам.

– Послушай, Кас. Я знаю, что эту штуку тебе выдали Паркер с Мейсоном. Если ты выстрелишь, ты умрешь. В этот раз навсегда. Второго шанса не будет.

– В жопу меня поцелуй. Они помогли мне. Паркер забрал меня отсюда. И они с Мейсоном вернули мне тело.

– Отличная работа, согласен. Ты стал похож на мошонку Франкенштейна. Даже кое-как двигаешься. Тебе не кажется, что, если бы ты им нравился, то они нашли бы заклинание, возвращающее голову по-настоящему?

– Это все из-за тебя! Из-за тебя и твоего чертового ножа. От него сохранилась какая-то остаточная магия. Что бы мы ни делали, голова не хотела вставать на место. И Паркер придумал для меня эту конструкцию. Она полная дрянь, но это лучше, чем провести всю оставшуюся жизнь в шкафу, таращась на рекламные ролики, пока ты не решишь меня пристрелить.

– Ты прав. Я вел себя слишком грубо. Извини. Я очень хотел достать Мейсона, но подвернулся ты. И тебе досталась часть тех мук, которые я приберегал для него. С моей стороны это было несправедливо. Вот, теперь ты все знаешь. Прости.

– «Прости»? Даже если бы ты не отрубил мне голову, ты все равно пришел сюда, чтобы меня убить. Думаешь отделаться теперь извинениями?

– Я не уверен, что ты захочешь узнать правду.