Капитуляция Японии во Второй мировой войне. За кулисами тайного заговора - Лестер Брукс

class="p1">Теперь он не глядел на них, когда сообщил о том, что Япония уже направила ноту союзникам о своем согласии. Не мог он и посмотреть им в глаза, когда говорил, что не существует альтернативы решению императора.

«Я не могу назвать вам причину этого решения, — продолжал он, — но, поскольку сам император дал согласие на условия Потсдама, ничего уже предпринять невозможно. Я сожалею, что не оправдал ваших ожиданий. Власти, данной мне, было для этого недостаточно. Я верю, что вы доверяли мне, и я старался честно представлять вас. Выступая на Императорской конференции, я твердо настаивал на том, что необходимо сражаться до конца и защитить наше национальное государство. Но теперь мы должны выполнять волю императора. Я хочу особо подчеркнуть: следуйте воинской присяге, в наше время крайне важно сохранять единство действий всех военнослужащих. Не позволяйте себе расслабиться, когда нация переживает самый ответственный момент в своей истории. Вы и ваши люди, которые служат под вашим началом, должны подавить в себе все личные чувства. Даже если один солдат нарушит воинский устав, это будет грозить гибелью всей стране».

Военный министр взглянул на напряженные лица своих подчиненных и призвал их держаться. «Императорское решение основывается на одном условии — союзники гарантируют нам сохранение власти императора. До тех пор, пока принятие этого условия не будет подтверждено, рано говорить об окончании войны. Таким образом, армия должна быть готова и к миру, и к войне».

Анами прервал свою речь, а затем эмоционально произнес: «Если кто-то из присутствующих недоволен и подумывает выступить против решения его величества, то он сделает это, только переступив через мой труп!» Военный министр тяжело сел и устремил свой взгляд в одну точку в пространстве. Ропот недовольства все нарастал, пока генерал Ёсидзуми не начал говорить. Он остановился на ключевых моментах конференции, рассказал об аргументах, выдвинутых Анами, Умэдзу и Тоёдой, требовавших продолжения войны, и о заявлении императора.

Однако выступление Анами стало для его офицеров подлинным потрясением. «Молодые тигры» узнали всю правду. «Известие о решении императора просто взорвало наши умы», — свидетельствовал Такэсита. И у него, как и у других офицеров, выковалась, словно железо в горне, решимость действовать. Его взгляды разделялись другими военными, и они были просты.

«Роспуск японской армии и оккупация страны иностранными войсками приведет к тому, что мы будем вынуждены вмешаться и сорвать намерения оккупационных войск. Поскольку наша императорская форма правления выше понимания иностранцев, практически нет никакого сомнения в том, что оккупанты в итоге заставят нас изменить ее, как они того желают. Поэтому четыре условия, предложенные военным министром и начальником армейского штаба, будут абсолютно необходимы для сохранения власти императора. Если она рухнет, вопрос выживания в войне потеряет для народа всякий смысл.

Император заявил, что обязательно придет то время, когда государство возродится, но если только оно сохранит свои корни. Однако так ли это на самом деле? Заявление императора надо рассматривать в аспекте идей Реставрации Мэйдзи и заветов императорских предков. Несмотря на вынужденное временное неповиновение власти ныне правящего императора, чего, несомненно, следует избегать, поступать согласно желаниям его царственных предков означает в итоге быть преданным трону в более широком и глубоком смысле этого слова. Согласно представлениям Востока, недостаточно только строго выполнять императорские указы. Увещевать и умолять императора изменить свое мнение, с другой стороны, — это выражение истинной к нему лояльности. (Фраза Такэситы «увещевать и умолять императора» обрела зловещий смысл после того, как он переговорил со своими соратниками в Бюро военных дел после окончания собрания.)

На флоте в этот день было столь же неспокойно после принятия «невыносимого» решения. Главные работники министерства флота и Генерального штаба, по словам адмирала Тоёды, «изучили сложившуюся ситуацию и отметили, что напряженность с каждым часом все возрастает». В старом министерском здании из кирпича и камня кружили слухи. Понимая, насколько вредно воздействуют они на персонал, Тоёда и министр флота Ёнаи совместно составили инструкцию для всех морских офицеров.

Флотские командиры напомнили морякам об их вечном долге перед империей и открыто признали, что 10 августа императорское правительство начало дипломатические переговоры об окончании войны, при условии сохранения национального государства. Тоёда и Ёнаи предостерегали моряков об опасности подрывной пропаганды, призывали не дать ей увлечь себя и сохранять дисциплину и порядок.

Более того, адмирал Тоёда получил известие о возможном заговоре с целью убийства «белого слона» — адмирала Ёнаи. Давняя оппозиция военного министра армии Пакту стран оси и войне была хорошо известна. Экстремистам было легко прийти к выводу, что он был главным инициатором и архитектором мирных переговоров. Тем самым он был отличной мишенью для тех, кто был готов сражаться до последнего.

Адмирал Тоёда прекрасно знал, кто был радикалом номер один на флоте. Он сидел в соседней комнате, и это был заместитель Тоёды и заместитель начштаба. Это был Такадзиро Ониси. Будучи «отцом» самоубийственной тактики — атаки камикадзе, Ониси был намерен идти до конца. Он приветствовал финальную битву и партизанскую войну; он требовал перейти в решительное наступление. Человек, который послал более 2 тысяч морских офицеров и рядовых в бой в один конец, был примером фанатизма на службе.

Начальник штаба зашел в соседнюю комнату и поговорил со своим заместителем. Он заявил Ониси о «недопустимости необдуманных действий». И начштаба заверил его, что он, со своей стороны, сделает все возможное, чтобы защитить страну и честь флота. Тоёда то же самое повторил своим подчиненным, занимавшим ключевые посты. Все они согласились с ним, и внешне дисциплина сохранялась, как прежде. Но на тренировочной базе камикадзе, то есть на военно-воздушной базе Ацуги, совсем рядом с Токио, начали проходить собрания недовольных и возмущенных последними событиями военных, инициаторами которых были их командиры.

Особой обязанностью мудрого советника Хирохито маркиза Кидо в тот день, после принятия «невыносимого» решения, было собрать всех основных государственных руководителей Японии и объединить их в поддержке инициативы императора и не дать им выступить против мирных переговоров. Кидо ворвался в политическую жизнь страны подобно вихрю.

Его день начался с длительной аудиенции у Хирохито, которая продолжалась с 9:30 до 11:10 утра, во время которой был обсужден широкий круг вопросов, включая судьбоносную конференцию и принятие планов на ближайший период времени. Кидо еще раз заверил его величество, что его решение было единственно возможным, а затем они обратили свои взоры в будущее.

Вторая половина дня была посвящена встречам с двумя адмиралами, бывшим хранителем печати и семью государственными деятелями высшего ранга и бывшими премьерами, представлявшими дзюсинов. Это были авторитетные политические деятели, которые могли поддержать