Университет имени Конкордии Непобедимой. Проклятое число - Анастасия Юрасова

— Однако обматерить меня уже успели, — тихо рассмеялась Пуэлла.

— Они же не знали, что имеют дело с тобой… Скоро узнают и не будут повторять старых ошибок. — Корвус погладил девушку по обнаженному плечу, и та зарделась от удовольствия. — Ну так что, берешь? Я-то уже купил себе кое-что, пока ты болталась туда-сюда в одиночетве, моргая по сторонам.

— Что?! — Пуэлла вытаращила глаза. — Ничего себе! И много же я пропустила!

Корвус закивал.

— О да. Я попросил транспортировать костюм к нам в комнату. Примерю его для тебя, если пожелаешь. Мы будем выглядеть восхитительно вместе, я гарантирую. Ничего лучше Университет не увидит — во всяком случае, в этом году.

— Что ж, я надеюсь на это. И надеюсь, что ты мне не льстишь.

— Да как я могу!

Выходя из-за ширмы, девушка бросила последний беглый взгляд на свое отражение: светлые волосы вьются непослушными спиральками, белая кожа контрастирует с золотисто-алыми тонами обстановки, радостно горят голубые глаза, так схожие по цвету с выбранным платьем и маскарадной маской… Корвус чуть обогнал ее, сделав размашистый шаг вперед, а на том месте, где фамильяр стоял с мгновение назад, промелькнул призрачный силуэт. Темный силуэт с упавшей на глаза черной челкой, что появился и исчез, будто его никогда и не было.

Пуэлла остановилась и обернулась, пристально оглядывая примерочную.

— Ты заметил что-нибудь? — спросила она у Корвуса.

— Да-да? — спросил он довольным голосом. — Ну разумеется, заметил! Прелестную дайру, например.

— Понятно. — Она улыбнулась и снова попыталась отвлечься. На этот раз у нее не вышло. — А знаешь что, раз мы уже закупились, то пойдем-ка лучше в комнату, отдохнем немного. Что-то мне не хочется больше торчать в студенческом городке, толкучка тут страшная.

— Что правда, то правда, — дернул плечами Корвус. — К тому же, в комнате тебя ждет зубодробительный в своей привлекательности наряд, который мне не терпится продемонстрировать на себе.

— Да уж, действительно зубодробительно.

Альбинос перестал крутиться на одном месте, словно заведенная кукла, и поглядел на Пуэллу, с игривой подозрительностью прищурив глаза.

— Тебе не нравится?

Пуэлла расхохоталась.

— Да нет же, ты восхитителен! Словно чей-нибудь ночной кошмар.

— Прямо уж ночной кошмар?

Девушка задумалась.

— Ну, если только эротический.

Длинный золотистый плащ с высоким воротником, рыжая дхоти, расшитая бисером, изящные эвитианские туфли с загнутыми мысками, тяжелый золотой ускх — такого рода костюм наверняка гляделся бы гармонично на смуглом юноше из Эвитаса, однако Корвус с его белой кожей, белыми волосами и белыми ресницами казался в нем призрачным существом, сошедшим со страниц давно забытой страшной сказки.

— На Первом Маскараде ты определенно будешь выделяться среди прочих.

— Еще бы! Я же Демиург. — Улыбнувшись, Корвус опустился рядом с Пуэллой на постель. В комнате было тихо и душно, где-то вдалеке слышался радостный смех, лились громкие пересуды. — Вообще-то, я мог бы создать себе наряд одной лишь силой мысли — соткать его из снов и фантазий — однако удивительная атмосфера студенческого городка покорила мою бедную бессмертную душу, заставив отдаться греху праздности с безграничным восторгом.

— Неудивительно — ты ведь столько лет сидел внутри клетки без шанса выбраться наружу и даже обратиться в человека! — сочувствующе воскликнула Пуэлла. — Но теперь-то все иначе. Ты свободен, могущественен и, судя по всему, уважаем.

— Моя репутация вновь сделалась безупречной спустя столько сотен лет, — довольно сказал Корвус, обнимая Пуэллу за плечи. — А все благодаря тебе, хозяйка. Если бы не ты, я до сих пор гнил бы там, в библиотеке, под пристальным надзором Аминия.

— Ну, если говорить откровенно, то получается, что ты сам себя спас, — повела плечами девушка. — Ведь я велела открыть шкатулку Боне Фидес, а ею управлял ты.

— Резонное предположение, но, к сожалению, не вполне верное, — вздохнул Корвус. Он забрался под одеяло прямо в костюме, снял золотую маску и положил ее рядом с собой. Взгляд у него сделался печальный и задумчивый, будто ворона вдруг накрыла волна тревожных и личных воспоминаний, которые он всем сердцем желал бы позабыть. — Кажется, мы с тобой хотели устроить посиделки, помнишь? Я задолжал тебе полную историю со всеми подробностями. Ты ведь заслуживаешь знать все.

— Не скажу, что доверяю тебе, — ответила Пуэлла. — Ты многое скрыл от моих друзей. Может, следовало бы позвать их? Они, как и я, заслуживают знать все.

— Нет, не заслуживают. — Корвус поежился, будто от холода. — Я просто не мог рассказать им все. Не мог поставить вашу дружбу под удар, ведь…

«О чем это он?..»

— …ведь если бы они узнали все, вряд ли захотели бы продолжать с тобой водиться.

«Вот оно, значит, что. Выходит, в прошлой жизни я была той еще штучкой. Но можно ли меня в этом винить? Я ведь изменилась!»

— Вообще-то, мои друзья понимают, что я в этом воплощении и я в прошлом — это две разные личности.

Корвус ухмыльнулся:

— Едва ли. К тому же, есть такие вещи, что не смыть с себя перерождением. Забирайся сюда, ко мне — и выслушай историю, которую так желала узнать.

Приглашение звучало многообещающе. Пуэлла юркнула в кровать, накрылась одеялом и прижалась своим плечом к плечу Корвуса. Его теплое дыхание успокаивало, водянистые глаза казались гладью реки на закате, которой так хотелось коснуться… девушка прикрыла глаза, приготовившись слушать и вцепившись пальцами в локоть фамильяра, словно от этого зависела вся жизнь.

«Возможно, мне будет страшно узнать правду и расставить, наконец, все по своим местам. Но это должно было случиться рано или поздно».

— В некотором роде можно утверждать, что Конкордия создала нас всех. Сначала она создала богов-миросоздателей — вернее, призвала их души из низших миров, где они созревали, готовились стать кем-то большим, чем простые смертные — и наделила тех физическими телами, что были неспособны изнашиваться или стареть.

Ты не знаешь этого, хозяйка, но всякое божество однажды было человеком или кем-то подобным ему. Простые люди высших миров могут стать богами для миров низших, ровно как и наоборот — боги из низших миров, стоит им подняться на несколько уровней выше, обращаются в простых смертных, лишенных могущества и силы.

Однако, как бы то ни было, душа должна быть сильна и мудра, чтобы создать свой мир или принять в создании непосредственное участие. Конкордия избрала себе одиннадцать помощников и учила их, как малых детей, медитациям, самопознанию и наукам: мир, где они занимались, был огромным зачарованным пустырем среди неведомого хаоса, куда никогда прежде не ступала нога ни бога, ни человека — что, впрочем, иногда одно и то же — ни кого-либо еще.