Великие научно-фантастические рассказы. 1939 год - Кэтрин Л. Мур

отражателей: все, что он пошлет в нашу сторону, полетит в него же. Кроме того, мы захватим переносные медные катушки с большим запасом электроэнергии и атакуем его. У него должен быть предел проводимости – такая нервная система не в состоянии обойтись без изоляции.

– Селенский! – продолжился опрос.

Штурман уже стоял наготове, словно угадав, кого капитан вызовет следующим. И Мортон подметил, что это очень на него похоже. Внутри он всегда был спокоен как скала – эта главная черта опытного штурмана позволяла ему контролировать каждое движение огромного корабля; но держалось это спокойствие на тонкой прослойке взрывчатки, послушной его воле. Он не отличался глубокими познаниями, зато мгновенно реагировал на внешние стимулы, будто всегда шел на опережение.

– Вот что я вынес из плана: мы должны действовать по нарастающей. Как только зверю покажется, что он на пределе, мы будем давать ему все новые и новые поводы для смятения и паники. Моя задача – включить антиускорители в самый разгар суматохи. Капитан, как и Ганли Лестер, считает, что этим созданиям неоткуда было узнать об антиускорении. Это открытие неразрывно связано с наукой о межзвездных полетах и не могло быть сделано ни при каких других условиях. Так вот, нам кажется, что, когда зверь почувствует первые симптомы антиускорения – помните, всем первый месяц казалось, что их вот-вот раздавит? – он совсем потеряет способность ясно мыслить и действовать.

– Корита, теперь вы.

– Я могу только изложить свою теорию, – начал археолог, – и надеяться, что она воодушевит вас. Каждая цивилизация на своей заре проходит через этап мародерства. У этого монстра все признаки мародера, и, что еще хуже, он явно деградировал до первобытного состояния. Смит выдвинул гипотезу, что его необъяснимые научные познания могут говорить только об одном: перед нами не потомок обитателей заброшенного города, а сам его обитатель, доживший до наших дней. Это позволяет заподозрить, что наш противник, в сущности, бессмертен; в пользу этой версии говорит его способность дышать одновременно кислородом и хлором – или ни тем, ни другим, – но даже его бессмертие не так уж и важно. Его породил определенный этап развития цивилизации; он так одичал, что мыслит сплошными пережитками той эпохи.

Несмотря на все удивительные возможности его тела, в первый день он чуть не сошел с ума в лифте, пока к нему не вернулась память. Он сам себя поставил в уязвимое положение и вынужден был показать, что умеет управлять вибрациями. Резня, которую он устроил несколько часов назад, – тоже очень грубая работа. По сути дела, все это происки изворотливого, примитивного, эгоистичного сознания, и оно с трудом вмещает масштабную систему, которой пытается противостоять, – а может, и не вмещает вовсе. Нашего зверя можно сравнить с германским наемником, который упивался превосходством над почтенным римским педантом, хотя того взрастила могущественная цивилизация, повергавшая тогдашних германцев в трепет.

Кто-то может возразить, что в более позднюю эпоху Рим пал под натиском варваров; однако, по оценкам современных историков, эта «гибель» произошла в результате стечения обстоятельств, а не подлинного исторического слома. «Народы моря», чья миграция в направлении Древнего Египта отсчитывается с 1400 года до нашей эры, смогли захватить только островное государство Крит – их отважные экспедиции к берегам Ливии и Финикии потерпели неудачу, точно так же как экспансия норманнов и нападение хунну на Китайскую империю. Люди все равно оставили бы Рим, неважно, что послужило бы тому причиной. Величественная древняя Самарра опустела к десятому веку; когда китайский путешественник Сюаньцзан посетил Паталипутру в 635 году нашей эры, он увидел только бесконечные заброшенные кварталы, а в правление Ашоки это была славная столица.

Итак, мы имеем дело с варваром, и этот варвар оказался в далеком космосе, за пределами его привычной среды обитания. Поэтому вот вам мое слово: мы прорвемся внутрь и победим.

Когда Корита закончил, один из членов экипажа проворчал:

– Можете сколько угодно болтать, что гибель Рима – стечение обстоятельств, а котенок – дикарь, да только это ничего не изменит. Сдается мне, что Рим вот-вот падет еще раз, и далеко не дикарю суждено его одолеть. У этого создания все козыри на руках.

Мортон мрачно ухмыльнулся в ответ.

– Вот и посмотрим, кто кого, – сейчас же!

Керль трудился, не жалея сил, а вокруг него сиял и сверкал ремонтный отсек. Космический корабль – в форме сигары, в сорок футов длиной – был почти готов. Тяжело дыша, керль покончил с кропотливой сборкой двигателей и остановился, чтобы оглядеть свое творение.

Внутри было ничтожно мало места – оно просматривалось сквозь дыру в обшивке. Почти все занимали двигатели, оставляя для него самого только тесный закуток.

Он снова яростно взялся за дело, но вдруг услышал, что к отсеку идут люди, и заметил внезапную перемену в бушующем рокоте моторов – теперь ритм сбился, стал резче и визгливее, куда сильнее действуя на нервы, чем ровный басовитый гул до того. Вдруг атомные рассеиватели снова ударили по мощным внешним дверям.

Он отбил атаку, ни на секунду не прекращая работать. Тело надрывалось, напрягая каждую могучую мышцу, пока он перетаскивал горы деталей, механизмов, инструментов и сбрасывал все это в остов своего самодельного корабля. Он не успевал ничего прикрутить и приладить – ничего не успевал, ничего, ни-че-го. Эта мысль билась в его сознании.

Долгие годы силы ни разу не подводили его, но теперь он впервые в жизни чувствовал странное истощение. Последним исступленным рывком он закинул огромный металлический лист в отверстие, зияющее в обшивке, и завис внутри на целую мучительную минуту, кое-как пытаясь привести конструкцию в равновесие.

Он знал, что двери отсека вот-вот поддадутся. С полдюжины рассеивателей били в одну точку, неумолимо, хоть и медленно, прогрызая оставшиеся несколько дюймов. Керль снова забыл про двери и, задыхаясь, сосредоточил каждую крупицу внимания на внешней стене толщиной в ярд, в которую целился скругленный нос его корабля. Его вибриссы перекачивали нарастающую мощь электрогенератора в эту неподатливую стену, и он всем телом содрогался от напряжения. Внутренности жгло огнем, и он знал, что опасно близко подобрался к предельно допустимой нагрузке. Он трясся от дикой боли, но по-прежнему не двигался с места, и его судорожно сжатые щупальца удерживали незакрепленную металлическую пластину. Чересчур твердая стена как будто гипнотизировала его – он застыл, повернув к ней огромную голову.

Он услышал, как одна из дверей машинного отделения с грохотом осыпается внутрь. Люди что-то кричали, рассеиватели катились вперед – их свирепую силу больше ничего не сдерживало. До керля доносился протестующий скрип палубы машинного отделения: лучи атомной энергии разносили в клочья все на своем пути. Установки подъехали еще ближе; за их шумом угадывались осторожные шаги. Еще минута, и они подберутся к хлипким дверям, ведущим из моторного отсека в ремонтный.

Вдруг керль понял, что все