Ранг неизвестен - Роман Прокофьев

— Но оно того стоит, не правда ли? Мы ведь уже выяснили, что тебя можно освободить, и ты превратишься из Существа в обычную Восходящую, причем без стигмата! Это же вторая жизнь — разве цена велика?

— Вы ничего не знаете о цене, — медленно покачала головой Заклинательница. Она как будто не хотела говорить, но мой прямой приказ вынуждал отвечать на поставленные вопросы. — В Единстве отсутствие стигмата — как горящее клеймо. И если Храм Вечности узнает, а у него много ушей и глаз…

— И что же будет, буря?

— Ты… пробовал уничтожить стигмат, рикс? — подняла на него взгляд Морвейн.

— Сеньорита говорит о санкциях Храма Вечности! — догадался Минос. — То есть любой, кто…

— Так предначертано! Тот, кто принесет душу из Вечности, станет Врагом Вечности, — уронила Морвейн. — За его голову, а может, и за весь его Народ Храм назначит цену — подобно тому, как Наблюдатель дает свои повеления. И все Восходящие Круга захотят его уничтожить. А если не смогут, из Храма выйдут те, кому это по силам…

Я вдруг понял, о чем именно она просила Белого Дьявола, умоляя его превратить ее в Руну, и на какой риск он пошел, выполнив ее просьбу. Что характерно, не предупредив меня — а именно моим телом он тогда пользовался — о возможных последствиях. И понял, как рискуем мы сами прямо сейчас, привечая Морвейн в своем фригольде, так как в любую минуту… Видимо, об этом же подумали и Минос с Винсентом, потому что первый заерзал, а второй бросил на меня тревожный взгляд.

— Но вы… и ваш брат… это значит, сеньорита, что вы…

— Да. Но пока я лишь Существо, до которого никому нет дела, — вдруг улыбнулась Морвейн. — В Единстве много странных Существ, фламин. И вряд ли Храм Вечности заинтересует одно из них. Но вы поняли цену. Клянусь Семью Древами, мы с Таларом готовы заплатить ее. Подумайте, готовы ли вы…

— А что насчет Оживления? — спросил я. — Ведь, получается, мы вскрываем стигмат и достаем из него душу, предназначенную Вечности. Не разгневает ли Небесный Трон такое… возвращение?

— Его душа не покинула Единство, а значит, пока не принадлежит Вечности, — спокойно ответила Морвейн. — Руны-Желания создал Искуснейший… и если Оживление отворяет гвоздь, никто не будет спорить с его волей. Нет, мой господин, никакой опасности в этом нет. Но… Если ты все еще желаешь оживить своего мертвого друга, лучше сделать это быстрее. Сейчас…

— Почему?

— Я… вижу… — поморщилась Морвейн. — Предначертанное — как грозовые облака, что идут на нас. И они уже близко, и ветер крепчает… Оживление требует много Звездной Крови, а мне…

Она запнулась, словно опять не желая говорить, но все же продолжила:

— … нужно будет восстановить свой запас для миссии, назначенной в Вечности.

— Значит, ты думаешь, что Белый Дьявол скоро подаст знак? — спросил я без обиняков.

— Да, мой господин. И потому нам лучше поторопиться…

Ну что ж, день был свободным, жаждущий принять участие в ритуале Минос — под рукой, а Винсент Кассиди дал добро — пришла пора наконец-то использовать золотую Руну. Решено было провести оживление в Домене, подальше от чужих глаз, к тому же именно здесь сейчас находилась большая часть лабораторного оборудования группы Матиаса — а настырный ученый настаивал, что процедура должна быть заснята в А-диапазоне и полностью запротоколирована приборами — иначе нам никто не поверит.

Да я и сам бы не поверил, расскажи кто-нибудь о такой возможности полгода назад.

Пока в Домен доставляли урну с прахом моего командира, Морвейн сосредоточенно наносила на пол лаборатории Азимандии рунный орнамент, используя серебристо-серый порошок, явно содержащий Звездную Кровь. У нее для этого имелись особые снадобья и инструменты, а выполненный рисунок показался… несколько зловещим. Приготовления удивили, но я вспомнил, что у Морвейн высок Атрибут Ритуальности — и его же требовал полученный от Скрипторума Навык Великого Возрождения Плоти. Вероятно, подобные ритуалы нуждались в особой подготовке, чем, впрочем, был очень вдохновлен Минос, записывающий каждый чих Заклинательницы.

— Здесь, — Винсент передал Морвейн металлический цилиндр, предварительно открутив крышку. — А это его стигмат…

Кель’Талас небрежно пересыпала прах в серебряную чашу — взвихрилось серое облачко — и бросила следом гвоздь. Меньше пригоршни золы — все, что осталось от большого сильного человека…

— Начнем, мой господин? — голос Морвейн был тих и торжественен. — Во имя древних заветов, я готова.

Она взмахнула руками, будто разминая пальцы. С длинными черными волосами, рассыпавшимися по плечам, и сияющей татуировкой «третьего глаза» Заклинательница выглядела древней жрицей, проводящей жутковатый обряд. Да так оно и было, если подумать. Несмотря на ансамбль земных приборов и прицелы А-датчиков, которыми манипулировала Милли Симмонс, ритуал должен был свершить немыслимое — вселить душу погибшего в тело, которое предстояло только создать.

Я вступил в границы ее рисунка, открывая Скрижаль и вызывая Руну Оживления. Она засияла на моей ладони, переливаясь всеми оттенками золота, и Морвейн произнесла, всматриваясь в нее:

— Руна-Желание… Я дам знак, когда ее использовать, мой господин. Сначала — плоть…

Замерцала ее Скрижаль, и линии узора засветились, соединяясь в центре. Там появилась призрачная колонна, выглядящая конструктом из эфира, и в нее Заклинательница не слишком аккуратно швырнула содержимое чаши с прахом Динамита. Пепел неправдоподобно медленно закружился внутри колонны, и гвоздь вместе с ним — как падающие птичьи перья. А Морвейн тем временем голосом, от которого у меня по коже пробежала дрожь, произнесла несколько слов на Языке Народа Кел:

— Плоть из праха, жизнь из смерти. Восстань!

А затем припечатала ладонь к внешней стороне колонны. Ее глаза вспыхнули Звездной Кровью, а рука — золотой печатью, и от пальцев к кружащим хлопьям праха побежали сияющие нити, связывая их в единую сеть. Подобно растущим с невероятной скоростью нитям, сеть становилась все сложнее и гуще, образовывая нечто… похожее на человеческое тело?

Это длилось не меньше минуты — мы затаили дыхание, глядя, как внутри колонны появляется сложный энергетический фантом, сплетенный из миллиона золотых нитей — и, кажется, я уже угадывал в сияющей кукле знакомые черты. А затем Морвейн произнесла еще одно слово, и печать снова вспыхнула, а созданный силуэт обрел плоть — подобно тому, как из Звездной Крови материализуются Существа и Предметы.

— Мой господин… это он? — напряженным голосом