Джон Картер – марсианин - Эдгар Райс Берроуз

Второй очнулся от прикосновения моих рук, и хотя я успел сбросить его с палубы, но его длинный тревожный крик поднял на ноги остальных пиратов. Их было пять человек.

Револьвер девушки затрещал, как только они поднялись, и один из них упал замертво на палубу. Остальные, обнажив мечи, с бешенством накинулись на меня. Девушка, боясь меня ранить, не стреляла, но я видел, как она осторожно, по-кошачьи, подбирается к пиратам, нападающим сбоку.

Короткий бой был страшен. На тесной палубе негде было развернуться. Приходилось стоять на месте, принимать и парировать удары, почти не двигаясь. Вначале я больше отбивался, чем нападал, но вскоре поразил одного из них, и он упал к моим ногам.

Оставалось трое противников, но девушка почти достигла удобной точки, откуда могла бы уменьшить их число по крайней мере еще на одного. Дальше все случилось с такой поразительной быстротой, что я даже теперь не могу понять, как это могло произойти.

Все трое бросились на меня, собираясь перебросить через перила. Вдруг девушка выстрелила; в ту же минуту я сделал два взмаха правой рукой, вооруженной мечом. Один из чернокожих упал, пронзенный пулей, у другого я выбил меч из руки, и он со звоном ударился о перила и упал в бездну; третий враг свалился, пронзенный мечом, которым я насквозь проткнул его грудь, но, падая, он увлек за собой и мой меч.

Я остался обезоруженным лицом к лицу с последним, тоже обезоруженным, врагом, меч которого лежал где-то внизу, на дне мертвого озера.

Новые условия борьбы, казалось, пришлись ему по вкусу. С радостной улыбкой, открывавшей блестящие зубы, бросился он на меня. Большие мускулы, перекатывавшиеся под черной, лоснящейся кожей, давали ему уверенность в легкой победе. Он, очевидно, посчитал ненужным даже кинжал.

Я подпустил его поближе. Затем пригнулся под его рукой и отскочил на шаг в сторону. Повернувшись на левой ноге, я правым кулаком нанес оглушительный удар в челюсть, и он, сраженный, как бык, рухнул на палубу.

Тихий серебристый смех раздался позади меня.

– Ты не жрец, – сказал нежный голосок моей спутницы, – несмотря на твои золотистые локоны и украшения Сатора Трога. Никогда еще не было на всем Барсуме человека, который мог бы так сражаться! Кто ты такой?

– Я Джон Картер, член семьи Тардоса Мориса, джеддака Гелиума, – ответил я. – А кому я имел честь услужить?

Она с минуту колебалась, прежде чем ответить, и еще раз спросила меня:

– Ты не жрец? Ты – враг жрецов?

– Я пробыл в их владениях всего полтора дня. Все это время моя жизнь подвергалась постоянной опасности. Меня преследовали и мучили. На меня выпускали диких зверей и вооруженных воинов. Я никогда не делал им ничего плохого. У меня не было с ними никаких ссор. Но удивляет ли тебя, что после всего я не чувствую к ним большой любви?

Несколько минут она пристально смотрела на меня. Казалось, она хотела проникнуть в самую глубину моей души, чтобы составить понятие о моем характере.

По-видимому, результат удовлетворил ее.

– Я – Файдора, дочь Матаи Шанга, Отца святых жрецов, владыки над жизнью и смертью на Барсуме, брата Иссы, богини вечной жизни.

В эту минуту я вдруг заметил, что чернокожий, которого я свалил кулаком, начал проявлять признаки жизни. Я подскочил к нему, сорвал ремень, скрутил ему руки за спиной, связал ноги и привязал к пушечному лафету.

– Почему так сложно? – спросила Файдора, удивленно подняв свои брови.

– Я не понимаю! Что кажется тебе слишком сложным? – спросил я.

Слегка пожав своими прекрасными плечами, она жестом руки указала, что пленника следовало бы выбросить за борт.

– Я не убийца, – ответил я. – Я убиваю, только защищаясь.

Она удивленно посмотрела на меня и покачала головой. Она не могла понять!

Ведь даже моя любимая Дея Торис считала, что моя политика по отношению к врагам неоправданно мягка. На Барсуме не знают пощады. На этой умирающей планете каждый убитый – экономия иссякающих жизненных средств в пользу живых.

Но все же между жестоким взглядом девушки на убийство врага и нежным сожалением Деи Торис о суровой необходимости этой меры была некоторая разница. Мне казалось даже, что Файдора не столько опасалась оставить врага в живых, сколько жалела о том, что не испытывает радостного возбуждения от созерцания его страданий и смерти.

Связанный чернокожий совершенно пришел в себя. Взор его пристально следил за нами. Он был хорошо сложен и прекрасен лицом. Глаза этого черного Адониса сверкали умом и отвагой.

Корабль медленно плыл над долиной; я подумал, что время взяться за руль. О расположении долины Дор я мог только догадываться. Судя по созвездиям, она находилась далеко на юге от экватора, но я недостаточно знал марсианскую астрономию, чтобы ориентироваться точнее, не имея тех великолепных карт и инструментов, с помощью которых управлял кораблем как командир гелиумского воздушного флота.

Курс на север вел в густонаселенные районы Марса, и я решил держаться этого направления. Крейсер плавно развернулся. Я нажал кнопку, регулирующую отталкивающую силу, и поставил рычаг на самую большую скорость. Мы помчались к северу, поднимаясь все выше и выше над страшной долиной смерти.

Мы проносились на головокружительной высоте над узкой полосой владений жрецов, а огненные вспышки далеко под нами свидетельствовали о жестокости битвы, которая все еще продолжалась. Шум борьбы не долетал до нас. Мы находились на огромной высоте, и звуковые волны не проникали сквозь разреженную атмосферу.

Становилось страшно холодно. Дышать было трудно. Глаза девушки и черного пирата были устремлены на меня. Девушка заговорила:

– На такой высоте часто теряешь сознание. Если ты не хочешь смерти для всех нас, то лучше спустись.

В голосе ее не было страха. Она произнесла это так же просто и спокойно, как если бы сказала: «Лучше взять зонтик, будет дождь».

Я начал снижение. Самое время: девушка уже лишилась чувств, и чернокожий тоже потерял сознание; я сам держался, вероятно, только за счет силы воли. Тот, на ком лежит вся ответственность, всегда способен выдержать больше.

Мы поплыли низко над холмами Оца. Тут было намного теплее – и так легко дышалось! Очень скоро и чернокожий, и девушка пришли в себя.

– Мы были на волосок от гибели, – сказала она.

– Но это научило меня двум вещам, – ответил я.

– Каким?

Я ответил, улыбаясь:

– Во-первых, тому, что даже Файдора, дочь владыки жизни и смерти, так же смертна, как и я.

– Только в храме Иссы существует бессмертие, – ответила она. – А храм Иссы предназначен только для расы жрецов. Я