Жаркий Август. Книга Вторая - Маргарита Дюжева

Лазарев шумно выдохнул, провел рукой по еще влажным, блестящим волосам и жестко посмотрел на нее в упор:

– Во-первых, какого хрена ты вообще полезла в мою почту?

– Потому что я, как твоя девушка, имею право знать, с кем ты общаешься!

– Моя девушка? Я что-то пропустил? Или те три раза, что мы с тобой повеселились, подвигли тебя к таким выводам?

– Повеселились? – чуть склонив голову на бок, переспросила она, – я не ослышалась? Повеселились? То есть ты меня в качестве веселья рассматриваешь?

– Умница, пять за сообразительность, – он направился к двери, рывком ее распахнул и жестом указал наружу, – прошу, на выход.

– Ты серьезно? Выставишь меня из-за вот этого сушеного абрикоса?

Хм, так меня еще не называли.

– Нет, не из-за абрикоса! Это, если тебе так интересно, мой напарник. Мне жаль, если я дал повод рассматривать наше совместное времяпровождение, как нечто большее, нежели просто секс. Не знаю чего ты там себе напридумывала, но к реальности это никакого отношения не имеет, – Ник кивнул в сторону двери. – А теперь, прошу, не усложняй жизнь ни себе, ни мне и просто уходи.

– Лазарев, что ты несешь? – взвилась она до самых небес, – ты за кого меня принимаешь? Думаешь, поманил пальцем, и я прискачу, а надоела, можно дверь раскрыть и все пока? И я должна тихонько уйти, чтобы не усложнять тебе жизнь?

Никита перевел взгляд на меня:

– Чу, ты торопишься куда-нибудь? – получив мой отрицательный ответ, кивнул, подошел к Ирине, не обращая внимания на гневные протесты, перекинул через плечо и вынес из комнаты. Ну, прямо сама галантность! Не удивлюсь, если когда-нибудь одна из его отверженных подруг возьмет ножницы поострее и укоротит его, хм, скажем так, мужское самолюбие. И будет тогда мой разлюбезный друг петь песни фальцетом.

Ник вернулся через несколько минут, и судя по тому, как на щеке алел яркий отпечаток девичьей ладони, прощание вышло эффектным.

– Никит, почему так получается, что я постоянно попадаю на то, как ты разбираешься с очередной своей куклой?

Он пожал плечами и задумчиво потер красную щеку:

– Ты просто чуешь, когда звонить надо, – наконец, хмыкнул он, направившись к шкафу.

– Слушай, а чего тебе не заводится постоянная девушка?

– Не для меня, – ответил он, копаясь в шкафу, – скучно.

– Не припомню, чтобы ты скучал, когда мы с тобой встречались, – иронично заметила, вспомнив наше совместное прошлое, – кстати, и таким хамом не был.

– Ради тебя, держался, – усмехнулся он, выудив из недр шкафа белую футболку, – к тому же мы с тобой во время расстались, не успев достать друг друга, сохранив хорошие отношения. В противном случае на моей физиономии красовался бы отпечаток еще и твоей ладони.

– Я восхищена твоей самоуверенностью и польщена тем фактом, что для меня ты делал исключение, но все равно не понимаю, почему ты вечно в загуле. Неужели нет ни одной девушки, с которой бы ты хотел строить нормальные отношения. Не может такого быть.

– Может, – он натянул футболку через голову, подошел к компьютеру и уселся на стул, – и вообще, чего ты ко мне пристала?

– Переживаю за тебя, с такими темпами всю жизнь и пробегаешь от юбки к юбке.

– Чу, отстань!

– Ну, серьезно, Никит! Надо что-то с этим делать! Вот сниму с себя эти доспехи и займусь устройством твоей личной жизни!

– Угу, ты со своей сначала разберись! Тоже мне сваха нашлась.

– Сваха не сваха, но так просто от тебя не отстану! Мигом тебя в хорошие руки пристрою, а то ощущение такое будто ты отрываешься, мстишь всем подряд за что-то.

– Чу…

Тут меня осенило:

– Я угадала?! Ты отыгрываешься за то, что какая-то зазноба тебя прокатила?! Я права, да? Ник? Ты мне ничего не рассказывал! Кто она? Как у вас все произошло? Она тебе нравилась? Или, может, ты был влюблен в нее?

– Чу! Отвали! – рявкнул он, еще больше убеждая меня в правдивости моего предположения.

– И почему я не в курсе? – не унималось мое любопытство. Мне до зубовного скрежета хотелось узнать: кто же та роковая особа, продинамившая этого сердцееда. Та, из-за которой он в таком длительном загуле, пытается утешить ущемленное самолюбие, – партизан! Я, между прочим, тебе все рассказываю! Ну, хоть намекни кто она? Я ее знаю?

– Вась, если бы ты была здесь…

– Знаю, знаю, как всегда щелкнул бы меня по любопытному носу. Ты всегда так делаешь, когда я лезу не в свои дела.

– Умница, вот видишь, ты все прекрасно понимаешь, – хмыкнул Лазарев, явно не собираясь ничего мне рассказывать. Жук скрытный! – теперь, может, оставим в покое мою личную жизнь и поговорим о том, что действительно важно?

Я недовольно нахмурилась, но парень ответил мне открытым чистым взглядом, в котором неоновыми буквами светилось "ничего я тебе не расскажу".

– Это нечестно, – надула губы, – нечестно.

– Поверь, Чу, ничего интересного у меня нет. Лучше расскажи, как вчера вторые переговоры с Барсадовым прошли.

Еще раз смерила его недовольным взглядом и переслала файл, что вчера мне передал Игорь Дмитриевич.

– Зацени.

Никита внимательно пробежался глазами по документу и присвистнул:

– Обалдеть!

– Вот и я про то же.

– Пальцами щелкнул, и нет проблемы, – Ник изумленно покачал головой, – мужик-кремень! Повезло тебе Васька, ох, как повезло. С такой бумажкой твоя з*дница спасена, никто не докопается.

– Я уж поняла, – хмыкнула, мысленно все еще гадая насчет таинственной подруги Лазарева.

– И что взамен? – Никита, будучи реалистом, тоже сразу подумал о том, что просто так такие вещи не делаются, за все надо платить.

Я ему коротко пересказала, о чем говорили с Игорем Дмитриевичем, о его условиях. Парень внимательно слушал, кивал, а в конце изрек:

– Что ж, вполне резонные и выполнимые требования, можно сказать, отделалась малой кровью.

– Как же, малой кровью отделалась! – зло проворчала себе под нос, снова вернувшись к своей самой большой проблеме.

– Чего у тебя там опять стряслось? – Ник искоса наблюдал за тем, как я сердито надув щеки, пытаюсь удержать себя в руках.

– Я. Ненавижу. Эту. Скотину! – четко, почти по слогам произнесла, чувствуя, как снова закипаю. – Знаешь, что этот … паразит вытворяет? У меня слов нет, одни эмоции!

– Ну, давай, рассказывай, – серьезно произнес Лазарев, но я успела заметить, как в темных глазах мелькнуло что-то похожее на смех. Весело значит ему? Я тут на стену готова бросаться от злости, а ему весело! В результате рассердилась еще больше, теперь еще и на Никиту, хотя и понимаю что безосновательно, но сделать ничего не могу. Хоть начинай шипеть и ядом плеваться, как кобра!