Салон красоты. Наперегонки с судьбой - Мария Ветрова

— Если ты поставил целью заставить меня выучить наизусть все и без того известные факты, перечисляя их по два раза на дню, считай, что своего добился! — Виктория закурила очередную сигарету и насмешливо прищурилась на майора.

— Не язви, Вика, — посоветовал тот. — Лучше взгляни, во что в свете этих фактов переросла сейчас охота на тебя…

— Я же сказала, что слежка за мной прекратилась! — Она поморщилась.

— Не важно… Ты не понимаешь, а я тебе объясняю: Стас хочет убрать Дрона, а Дрон — Стаса.

Виктория выдержала небольшую паузу и подняла на Валентина глаза:

— Ты думаешь, меня просто использовали?

— Если бы кто-то действительно хотел тебя убить, вряд ли бы с тобой столько времени церемонились. Согласись!

Она неохотно кивнула.

— Теперь следующий вопрос: кто тебя использовал? Есть версии?

— Не знаю… — Она с сомнением покачала головой. — Мне вообще кажется, тут другое… Говоришь, Стас и Дрон жаждут убить друг друга? Ну, допустим… Допустим, в этом стремлении они преуспеют оба и отправятся на тот свет, взявшись за руки… Кому это выгодно? Кто унаследует весь капитал?.. Правильно, я!

Не обращая внимания на завороженный взгляд Валентина, Виктория продолжала все эмоциональнее. И словно маска сдержанности, ставшая за последние годы ее подлинным лицом, соскользнула с нее.

— Слушай дальше! Я согласна, вся эта слежка была организована крайне глупо! Но ведь последствия-то она за собой тянет ой какие серьезные! Зачем?..

— Чтобы… — попытался объяснить Панкратов, понявший, куда клонит Вика. Но она его перебила, досадливо поморщившись:

— Чтобы в итоге мысль, которая сегодня возникла у меня, завтра возникла у Стаса или Дрона… Один из них догадается, что вся история спланирована и разыграна мной, чтобы от них обоих избавиться! Что они сделают?.. То же, что сделал бы на их месте любой: они убьют меня…

— Чужими руками, — уточнил Валентин.

Они посмотрели друг на друга и одновременно опустили глаза.

— Вика, обрати внимание, — Валентин откашлялся, — главный вопрос таким раскладом не снимается: кому это надо?

— Одно я знаю абсолютно точно, — сказала Вика упавшим голосом, в котором отчетливо слышались отчаяние и усталость. — Такую тактику могла разработать только женщина… Женщина, которая ненавидит меня и, возможно, одного из этих мужчин…

— Ты кого-то подозреваешь?

Она усмехнулась:

— Извини, но подозревать — это твоя работа.

— Ну хорошо… Я поищу эту «фам фаталь»… Все?

Панкратов поднялся и задумчиво посмотрел на Викторию.

— Знаешь, что интересно? Когда я слышу словосочетание «роковая женщина», сразу же представляю тебя… Будем считать, что это не более чем продукт убогого ментовского сознания…

— Похоже, тебе понравилась моя версия?

При этих словах Виктория повернулась к Валентину, поднялась из-за стола, за которым сидела во время их разговора, и шагнула на середину кабинета.

— Даже слишком!

Некоторое время они стояли друг против друга — глаза в глаза. Женщина сдалась первой: нервно усмехнувшись, она подошла к подоконнику и, встав против света, вновь заговорила:

— Ну вот. Теперь и ты думаешь, что за всей этой историей стою я собственной персоной.

— Думать — это и есть моя работа.

— Ну что ж, иди и думай. В случае чего я здесь. Приходи…

Валентин повернулся и шагнул к двери.

— Валя! — Голос Виктории дрогнул от внезапно прорвавшегося отчаяния. — Ты… Ты единственный, кому я могу доверять… Спаси меня!

Майор не повернулся на ее зов о помощи, постояв мгновение, он открыл дверь и покинул кабинет.

В этот день весь салон так или иначе обсуждал несчастье, случившееся с Аглаей. Ни Валерия, ни Людмила, ближайшие приятельницы Глаши, никакого стремления обсуждать ситуацию с посторонними не проявили, лишь сойдясь вдвоем у столика маникюрши и дождавшись, когда та отойдет по своим делам, оставив их принимать ванночки для рук, с пониманием посмотрели друг на друга.

— Ты ей звонила? — Валерия испытующе смотрела на приятельницу.

— Надо бы… — Людмила поджала губы. — Что-то не представляю, о чем в такой ситуации можно говорить…

— Вот и я тоже не решилась…

— Была бы Глашка одна, я бы, пожалуй, даже позлорадствовала: слишком уж она расслабилась в последнее время! А так… Двое мальчишек и третий на очереди… В голове не укладывается, как это можно.

— Сюрпризы, на которые способны мужики, — скривилась Валерия, — почти всегда таковы… Ни в одной книжке не прочтешь! Вот она, жизнь…

— А главное — стоило бы из-за него страдать! Как был мерзавцем, так и остался… Глашка думала, что сможет его удержать детьми, и вот — на тебе!

— Да, с извилинами у нее неважно, — согласилась Валерия. — Неужели так трудно вычислить? Если мужик ушел от одной жены, он и ото всех последующих будет уходить с той же очаровательной простотой и легкостью!

Ну до Глаши ему детей-то никто не рожал…

— Значит, умные попадались женщины. В отличие от нее.

— Ты есть не хочешь? — Валерия явно решила сменить тему. — А я так просто умираю от голода! Я теперь по утрам сырой рис лопаю: такая мерзость!

— Сырой рис? — Людмила округлила глаза. — И… и как?

— Вот так.

— А зачем?

— Чтобы он в себя всякую гадость впитывал.

— Ужас какой! Хотя бы помогает?

— Я сегодня первый день его ем…

Женщины помолчали.

Людмила огляделась в поисках маникюрши и, не, увидев ее, пожала плечами:

— Еще немного, и у меня ногти растворятся… Слушай, ты сегодня у Вики была?

— Вчера заходила. Лучше бы я этого не делала… У нашей Викуси прогрессирующая паранойя.

— Зря ты так, — Людмила покачала головой. — Я ее понимаю.

— А я — нет! Она говорит, что знает, кто за ней охотится.

— Да ну?!

— Говорит, что да.

— И кто?

Валерия недоуменно глянула на приятельницу:

— Так она мне и сказала! Ладно мне. Но хоть менту своему, Панкратову этому, скажи! А вдруг он действительно поможет?.. Так нет же, никому не верит… Никому.

— Ничего не поделаешь, солнышко, такая жизнь… У тебя-то самой что?

— А что у меня? Получила приз за лучший журнал, пишущий о моде… Официальное вручение через неделю.

— Твой Николай, вероятно, счастлив за любимую супругу.

— Коля? — Валерия пожала плечами. — Ему некогда за меня радоваться, он пьет…