Знак ворона - Эд Макдональд

Есть старая поговорка: «Лучшая защита – это нападение». «Спиннеры» заметили, что «малыш» пытается хитрить – и ударили. «Малыша» скрыла череда сине-золотых фос-вспышек. За несущимися шарами света тянулся огненный след.

Ненн верещала не хуже «малышей». Боевым кличем она не обзавелась, но визжать любила. Она занесла меч над головой, мы миновали «малышей» и понеслись к «певцам». Убить «малышей» трудно, приближаться к ним опасно. Но огромные «певцы» – совсем другое дело.

Вблизи «певцы» оказались еще хуже, чем я их себе представлял. Кожа липко – серая, как обычно у драджей, но испещренная огромными растяжками, будто огромные туши с трудом умещались в кожаной оболочке. Монстры были колоссального размера, раз в пять больше, чем обычные мужчины или женщины. С их лиц свисали огромные складки, натягивали кожу под налитыми кровью глазами. Туши покрывали просторные мягкие халаты, в удлиненных ушах висели золотые бирюльки, колоссальные тела, измененные для того, чтобы вместить огромные легкие, не позволяли нормально двигаться. Они сконфуженно глядели на мчащуюся кавалерию, не способные качнуть головой или хотя бы прищуриться. Кажется, они даже не совсем понимали происходящее.

Я привстал в стременах и изо всех сил обрушил саблю на голову монстра.

Я большой дядя. Я много тренировался для того, чтобы научить свое большое тело выдавать реакции, соответствующие размерам. Но на скаку, сидя на весившей под тонну лошади, я лишь прорубил саблей волосы и кожу – и отскочила от непомерно толстого черепа. Тварь застонала, замахала ручонками, будто пьяная, попыталась встать, но не смогла из-за чудовищного веса. Я развернулся, рубанул снова, хлынула кровь. Тварь завыла, но умирать, похоже, не собиралась. Кажется, я напал на быка с кухонным ножом.

Хлопали пистолеты и карабины. Несколько конников наскочили на «малышку», клубился пороховой дым, конники разряжали один пистолет и брались за второй. Пыль стояла столбом, ни черта не видно. Может, если нам везет, они уже грохнули колдунью. А может, и нет.

Поблизости распорола воздух магия «малыша», всадника разрубило надвое вместе с конем. Хвостатый «малыш» вырвался из наложенных «спиннерами» оков и швырялся магией налево и направо. От такого доспехи не спасут. Еще двоих срубило с седел. Затрещали искры. «Спиннеры» пытались соткать новую сеть, поймать «малыша», но тот разъярился и не давался. Получеловеческое лицо исказила дикая лютейшая ненависть, какой я никогда не видел у «малышей», обычно презрительно улыбающихся. Он рубил заклятьями. Я вытащил пистолеты, прицелился, насколько позволял перепуганный конь, выстрелил – и промазал. Я выстрелил второй раз и снова промазал. Но пуля пронеслась у лица, «малыш» развернулся, увидел меня, и, наверное, прикончил бы – но тут в него врезался потерявший всадника конь. Колдун рухнул в клубах хрустальной пыли, а копыта вбили его в землю.

Напуганные, залитые кровью певцы утробно выли и стонали. Слишком большие и неуклюжие, чтобы хотя бы попробовать убежать, они слабо взывали о помощи, а наши солдаты наотмашь рубили их. Жуткая бойня. Кто послабее духом, может, и пожалел бы несчастных уродов. Но я, хоть и не «малыш», тоже умел люто ненавидеть. Эти раскормленные твари убили колдовством тысячи людей. Если бы пришлось, я самолично порезал бы обрюзгших монстров на кусочки.

Показались драджи. Они шли с пиками и мечами, ехали на косматых тяжелых тварях. По идее, работу уже должны были закончить и трубить отход, но чертовы мешки с мясом не хотели подыхать. Повсюду лежали изувеченные трупы солдат Ненн – и ведь отличных солдат! – убитых свирепым колдовством «малышей». Трое еще живых стояли над тем, что походило на тело «малышки», отчаянно рубили и кололи, пытались загнать тварь в могилу.

Ненн спешилась и взялась за двуручный меч. Трясущийся «певец» пытался приподняться. Ненн вогнала в его спину меч, острие вылезло из груди, но монстр по-прежнему пытался отползти на непослушных слабеньких ножках. Свирепо дернув, Ненн вырвала клинок, но «певец» явно не собирался умирать.

– Мы сделали все, что могли! – заорал Штрахт. – Мы не можем драться с драджами!

У него изо рта текла кровь – «певец» таки приложил его распухшей огромной рукой.

Штрахт был прав. Из лагеря вышли уже сотни разозленных драджей, которые теперь спешили на помощь своим колдунам. Неподалеку раздалась серия негромких хлопков: «спиннеры» сумели прижать к земле хвостатого «малыша». Его тело дымилось, но чертов монстр продолжал дергаться. Мои шансы подцепить ниточку к Саравору и с самого начала были довольно слабыми, а теперь просто развеялись в прах.

По драджам ударил залп. Но что полсотни аркебуз могут против такой орды? Эффект, как от меча против «певца».

– Гранаты! – закричал я. – Разорвем их в клочья!

Ненн хищно ухмыльнулась. Раньше я не представлял, насколько беспомощны «певцы». Самый меньший из них едва смог протащить себя на несколько футов. А мы таскали с собой гранаты как последнее средство против особо злобных, тупых и огромных тварей Морока.

– Убей… меня, – прохрипела туша так медленно, что я смог понять слова.

В голосе звучала непомерная боль. Когда Глубинных королей, наконец, раздерут в клочья, в аду им придется долго отвечать за все. Ох, как долго. Но это еще не повод жалеть раздувшуюся тварь, швыряющую камни в мой город. Я поджег длинный фитиль гранаты и сунул ее в одежду твари. Та не достанет – руки слишком раздулись и не гнутся в локтях.

Я засвистел – подал сигнал. Мы с Ненн и Штрахтом снабдили зажженными гранатами всех «певцов» и побежали к лошадям. Капитанский конь удрал, и потому мы со Штрахтом рванули к Соколу. Тот фыркал и дергался, бил копытом, но не удирал. Славный коняга. Я заскочил в седло. До драджей уже рукой подать, но их косматые полу-пони полу-яки явно предназначались для долгого марша по Мороку, а не для лихих атак. Сокол обгонит драджей и с двойной ношей.

– Поехали! – крикнул Штрахт.

Ненн ждала нас, а попутно заряжала пистолет и глядела на драджей, а потому заметила и крикнула: «Ложись!».

Но опоздала.

«Малыш» горел. Пламя пожирало его ногу и хвост и уже отъело половину лица. Но колдун стоял всего в двух десятках футов от нас, и его ярость горела жарче магии, увечившей его тело. «Малыш» собрал остаток сил и швырнул в нас заклятие.

Засвистел рассекаемый воздух. Заклятие ударило в Штрахта. Магия должна была рассечь его пополам, а потом прикончить меня. Но я остался жив: заклятие взорвалось на Штрахте и будто разлетелось в щепы, отразилось и окатило самого «малыша». Того почти разорвало пополам, покатило по земле, словно тряпичную куклу.

Сокол встал на дыбы и заржал. Я судорожно ухватился за поводья. Штрахт, принявший заклятие колдуна драджей, непостижимым образом остался жив. Но времени расспрашивать не осталось. Драджи подходили. Наши солдаты уже отступили, остались лишь я с Ненн да Штрахт. Я схватил его за предплечье, помог вскарабкаться на коня. Но Штрахт все равно не справился – без стремени, но с доспехами и старостью на плечах.

– Ну, давай же! – взмолился я.