Шестое чувство - Дана Делон

– Есть любопытные факты, которыми ты готов со мной поделиться? – поинтересовалась я, и ты кивнул.

– Мы стоим в античном, некогда языческом храме, посвященном древнеримским богам. Как ты понимаешь, храм – яркое воплощение величия Римской империи. Говорят, он был построен во втором веке нашей эры. В седьмом веке его освятили, сделав культовым сооружением католической церкви.

– Ничего себе! Как люди строили такое в то время?

– Это тайна, не дающая покоя многим ученым. Кстати, то, на что ты смотришь, – отверстие в центре купола диаметром в девять метров – называется «глаз Пантеона».

– Это воистину око…

– Знаешь, что меня привлекает в Риме? – неожиданно спросил ты.

– Грандиозность, изящество, красота, искусство и история на каждом шагу?

– Да, конечно. Но еще и осознание того, что миллионы людей стояли на том же месте, что и мы с тобой, и смотрели на те же самые вещи. Вдохновлялись ими, творили и мечтали однажды достичь того же величия.

Я задумалась над твоими словами и не знала, что ответить, а ты продолжил:

– Например, этот храм за все время своего существования привлекал внимание как художников и ученых, так и обывателей. Микеланджело считал его ангельским творением. Рафаэль Санти хотел быть похороненным в храме, который, по его мнению, соединял в себе людей и богов. – Ты взял меня за руку и привел к нему, Адам. Ты привел меня к Рафаэлю, который покоился там, где мечтал.

– Ты мечтаешь о славе? – минутку помолчав, спросила я, мне очень сильно хотелось тебя понять. – Жаждешь стать знаменитым художником?

И ты без всякого колебания открылся мне:

– Я хочу творить и, конечно, жажду признания. Но мне гораздо важнее вложить смысл в сотворенное мною. Чтобы то, что я делал, не было пустым. Я хочу цеплять за живое, оставлять след в человеческих душах.

Знаешь, когда ты говорил об этом, в твоих словах действительно чувствовалось острое желание творить, не было ни капли претенциозности. Ты действительно хотел использовать свою жизнь, единственную возможность, которая тебе дана, чтобы сделать нечто большее для людей. Меня поразило это и вдохновило на поиск смысла для себя. Я часто задумываюсь, в чем смысл моей жизни. Многие утверждают, что смысл жизни прост – надо просто жить. Вдыхать воздух полной грудью, жить на всю катушку. Но я стояла в храме, который возвели люди тысячу лет назад, и понимала: вот оно – то, что осталось после них. Империи больше нет, но свидетельства ее величия наблюдаем мы, люди двадцать первого века. И неизвестно, сколько еще простоит этот храм и сколько поколений, политических режимов он переживет. Или Рафаэль Санти. Титан эпохи Возрождения. Его давно нет, однако его творения сделали его бессмертным. Ты знал, чего хочешь от жизни, горел творчеством – это очень сильно повлияло на меня. Я стала задаваться вопросами, о которых раньше и не думала. На что я готова тратить драгоценные минуты своей жизни? Чего именно хочу достичь: денег, свободы, покоя, счастья или же чего-то другого? Многие уезжают в Тибет в поисках истины, ищут ее в медитациях и духовных практиках. Другие же зарабатывают миллионы, миллиарды. Есть те, что растворяются в детях. Многие живут, думая только о себе, встречаются и те, кто, забыв о себе, живет для других. Я думаю, у каждого человека свой смысл жизни, свои желания и цели. Я еще не нашла то, от чего бы у меня горели глаза, но я в поисках, Адам. Ты показал мне, что такое бывает и нельзя бояться, прятаться и растворяться в серых буднях. Надо искать себя и то, что делает нас счастливыми. И я буду, Адам. Я буду искать.

Мы тогда вышли из храма и зашли в ближайшее кафе пообедать. Официанты в париках весело сновали между столиками, кое-кто был даже в гриме.

– Сегодня Хеллоуин! – воскликнула я.

Мы заказали брускетту с помидорами, я выбрала ризотто с шампиньонами, а ты же взял лазанью.

– Да, точно, 31 октября, – ответил ты, таская с моей тарелки ризотто. – Вкусно! – А затем отрезал маленький кусочек лазаньи и положил мне на тарелку: – Ноу меня вкуснее.

Я усмехнулась и попробовала твою лазанью, хрустящую, щедро посыпанную сыром. Мне безумно нравилось то, как мы делимся едой.

– Мы должны отпраздновать, – сказала я, прожевав лазанью. – Да, твое блюдо вкуснее, в следующий раз закажу лазанью.

Адам, ты взял и отрезал половину от своей лазаньи и аккуратно переложил мне на тарелку.

– Приятного аппетита, – с улыбкой произнес ты, и мое сердце защемило от тепла и нежности.

– Спасибо, – смущенно пробормотала я.

Вроде бы маленький жест, но он так меня тронул. Жизнь же вообще состоит из мелочей, Адам. А ты был таким чутким, уделяя внимание даже мелочам.

– Я знаю, где мы можем купить костюмы. А также знаю неплохой клуб, в котором обычно бывают классные диджеи, – продолжил ты тему Хеллоуина.

– Только нам нельзя сильно напиваться: в три часа у меня автобус, – напомнила я.

– Может быть, тогда стоит, наоборот, напиться и пропустить автобус? – Ты сказал это, глядя прямо мне в глаза, и взгляд твой был таким серьезным и проникновенным, что сомнений не оставалось – ты не шутишь.

Я неловко убрала пряди волос за уши и отрезала очередную порцию восхитительной лазаньи. И ничего не ответила. Что я могла сказать? «А давай!» Мне было страшно. Нет, я не боялась тебя и, разумеется, тебе доверяла. Мы провели три дня, практически не расставаясь. Мне казалось, я знаю тебя. Но все равно мне было не по себе. У меня заканчивались деньги, я чуть ли не последние потратила на обратный билет на автобус. Я не могла себе позволить оплатить еще несколько ночей в хостеле. Ты несколько раз, как бы между прочим, говорил, что живешь в студии. Я понимала, на что ты намекаешь. Но я не была уверена, что мне хватит смелости остаться с тобой на ночь под одной крышей. Я знала, что это кардинально изменит все. Я теряла себя с тобой, Адам. Возможно, мне хотелось сохранить хоть капельку здравомыслия. Оставить себе хоть что-то.

– Ну так что, мы идем тусить сегодня? – подкидывая мне в тарелку помидоры, спросил ты, вырывая меня из водоворота мыслей.

– Идем, но в два часа ночи твоя золушка превратится в тыкву, и ты доведешь ее до общественной кареты, ладно?

Ты нацепил на нос очки, скрывая от меня глаза, и, равнодушно пожав плечами, ответил:

– Как скажешь.

Ты был раздражен моим упрямством, но не хотел давить на меня. Мы доели в тишине, я не знала, что сказать, ты же боялся наговорить лишнего. После мы плутали по улочкам, переходили мосты, шли, держась за руки, по солнечному Риму, я все еще с удивлением подмечала количество церквей, ты же был крайне задумчив, молчалив. Ты привел меня к магазину костюмов, перед которым тоже стояла очередь.