Разбуди меня - Катерина Лазарева

Хм… Похоже, сейчас это не нравится Олегу настолько, что он встаёт и резко подходит ко мне.

— Серьёзно? Долбанная шоколадка? — негодует, не обращая внимания ни на кого вокруг.

Хотя мне вот тоже нет особенного дела до того, что тут многие греют уши. Включая и уже постоянную мою соседку по парте Ксюшу.

— Я не хочу принимать от тебя ничего, — со спокойной уверенностью поясняю. — Включая и такие мелочи.

Олег ставит обе руки мне на парту и чуть наклоняется, чтобы лучше видеть моё лицо. Или чтобы вклиниться в личное пространство? Вот только я не чувствую себя уязвимой.

— Почему? — на удивление серьёзно спрашивает он, хотя я более уверена, что сам понимает.

Это на мгновение выбивает меня — но в том-то и дело, что ненадолго. Неважно, даже если Олег и надеется на что-то. Это не моя вина или забота.

А этот его напор даже выводит из себя. Хотя, конечно, не подаю виду.

— Потому что это не дружеский жест, — с убеждённой решительностью говорю, подавляя в себе порыв спросить, на что рассчитывал Олег. Чего ждал, что я подойду сама и…? — Мы не друзья и не будем.

Мне вдруг и неинтересно, чего он ждал. Пусть даже считает, что я до сих пор в него влюблена и это так выделываюсь.

А Олег запросто может так считать. Слишком уж резко меняется сейчас его взгляд. Он смотрит опасно, даже горячо. И наклоняется сильнее…

— Я и не набиваюсь к тебе в друзья, — многозначительно заявляет Олег.

Кажется, даже сидящая рядом Ксюша смущается. Опускает взгляд, усмехается нервно, включает телефон, типа не смотрит на нас и не слушает.

Но я не теряю уверенности. И даже не отодвигаюсь. Взгляд тоже не отвожу.

— А другого уж тем более не будет. Ведь я уже давала тебе это понять, — заявляю почти холодно, чтобы приземлить явно распалившегося Олега.

Вот только не похоже, что его это хоть немного остужает. Скорее, наоборот. От него чуть ли не волнами исходит решимость, от которой мне не по себе. Сомневаюсь, что меня вообще слышали. Но дело и не столько в этом — Олег заведён. Три месяца, во время которых ему приходилось проявлять терпение, его явно доконали. Как и моё равнодушие.

Он буквально кипит, да и дышит громче, склоняется ближе… Смотрит мне в глаза одновременно и с жаром, и с надеждой и даже с раздражением. Кажется, лишь вопрос времени, когда Олега взорвёт. Ждать не хочу.

— Вернись к себе, пожалуйста, — говорю чётко, размеренным тоном, не выдавая своих эмоций. — Я говорила и говорю всерьёз.

На этот раз меня, похоже, слышат. Но не внимают словам.

— Завтра последний этап конкурса на получение зарубежного гранта, — неожиданно заявляет Олег. — Я участвую в нём, ты не знала? Единственный из второкурсников. И если я выиграю, я уеду. Уйду из этого универа и некоторое время буду жить в другой стране. Подумай об этом.

Он отчеканивает чуть ли не каждое слово, явно пытаясь донести до меня важность новости. Ещё и взгляд становится тяжёлым.

А я осмысливаю. Знала про конкурс, но не думала, что допустят участника со второго курса. Да и достижений у меня не особо, и заграницу не стремлюсь. Вот и не следила особенно.

Но Олег… Он так отчаянно привлекал к себе моё внимание, чтобы вот так запросто уехать, даже не сообщив? Если бы я приняла шоколадку, он бы не подошёл? Или рассчитывал использовать свою возможную победу как козырь? Ждал определённости, чтобы вовремя его выпустить? Думал, я не выдержу новости о предстоящей разлуке?..

— Искренне желаю удачи, — я ведь и вправду чувствую то, что говорю.

Взгляд Олега становится неверящим. Кажется, не такое он был готов услышать в ответ. Действительно допускал, до последнего рассчитывал, что мне ещё есть дело.

— В актовом зале. Завтра в двенадцать. Я выступаю с речью, и в тот же день объявят итоги, — после небольшой паузы как-то напряжённо добавляет Олег.

Пожимаю плечами, не понимая, зачем мне эта информация.

— Хорошо, я постараюсь прийти за тебя поболеть.

Устало пообещав это, я смотрю на него в упор, с вызовом. Знаю, что он ждал другой реакции, но пусть уже осознает, что эта единственная возможная.

Олег отвечает мне почти немигающим взглядом. Долго всматривается, блуждая по моему лицу, после чего тяжело вздыхает.

И, наконец, всё-таки возвращается к себе.

Интересно, мы оба знаем, что я завтра не приду за него болеть?..

***

Лекция длится дольше обычного. По ощущениям сейчас это так.

И дело не в Олеге… Его напор мало что из себя представляет, да и финиш близко. Завтра всё решится окончательно. Либо он и вправду уедет в другую страну — и наплевать даже, в какую, — или окончательно убедится, что мне нет дела.

В поставленной точке между мной и Олегом у меня нет никаких сомнений. Но Богдан…

С ним всё оказывается гораздо дольше, непонятнее и мучительнее. Почему? Ну почему я до сих пор не могу избавиться от этого?..

Хотя, конечно, глупо задаваться вопросами, ответы на которых очевидны. Я ещё не отпустила его. Зачем себя обманывать, если это правда?..

Как-то незаметно он стал для меня незаменимым. И ведь я почти не помню моментов из детства, связанных с ним. Когда он приходил к нам в гости и был для меня «дядей Богданом»… После того, как пошла в школу, я его толком и не видела. Помнила, но моментами. А теперь…

С первого моего дня в Москве, с момента звонка Богдана мне, он ненавязчиво, но неумолимо закрадывался мне в душу. И, если бы я не была настолько зациклена на Олеге, я заметила бы это раньше.

Я бы больше пропустила через себя мимолётную мысль, мелькнувшую, когда Богдан за мной впервые заехал. Ведь я тогда отметила, что он на удивление симпатичный и выглядит моложе, чем думала раньше.

Если бы я не была зациклена на Олеге, я бы признала, что моменты сближения с Богданом всегда вызывали во мне что-то… Взять хотя бы день в парке аттракционов, когда мы впервые соприкоснулись. И когда я впервые подсознательно воспринимала его, как мужчину. В тот день я не была на прогулке с другом отца. Я была на свидании с Богданом, как бы ни пыталась это отрицать. Но понимала это всегда, а потому и смущалась перед ним после этого.

Если бы я не была зациклена на Олеге, то лучше прислушивалась бы к себе, когда обнаружила симпатию Богдана. Не объясняла бы себе всю неловкость и взволнованность разницей в возрасте и непривычкой восприятия, а так или иначе, признала бы, что нервничаю из-за совершенно нового, взрослого чувства. Поняла бы, то откликнулась на тот его поцелуй у подъезда не столько из-за его обезоруживающей чувственности, а сколько потому, что захотелось… Так захотелось, что напугало.

Если бы я не была зациклена на Олеге, всё могло бы быть по-другому. Но ведь теперь мне нет до него дела.