Третьего раза не будет! - Ульяна Муратова

А тому с нами явно нравилось, да и спутник его присоединился, сам не играл, но наблюдал с любопытством, едко комментируя каждую неудачу коронела.

Когда доиграли, разошлись спать, а коронел с Алексом договорился продолжать путешествие вместе с нами по крайней мере до Нинара, до которого оставалось ещё четыре дня пути.

[8] Капитайн — капитан, коронел — полковник

Глава 18. «Клещи»

Алексис

В первый вечер пути долго не мог уснуть. Аня уже устроилась на боку и мирно сопела, а я никак не мог избавиться от чувства тревоги. Что было не так? Вопреки ожиданиям, скандал жена не закатила, хотя я видел, насколько недовольна и рассержена она была. Вместо того, чтобы кидать вещи, кричать и плакать, картинно заламывая руки, она спокойно меня выслушала и сказала, что именно ей не нравится. Не стала играть в молчанку или выводить из себя необходимостью угадать, что ей не понравилось вот этим женским «А ты что, сам не понимаешь?». А просто сказала. Это оказалось настолько неожиданно, что я даже растерялся. Так всегда делала мама, но остальные женщины…

Мысли потекли дальше, перебирая весь день, шаг за шагом. Не стоило позволять называть детей косорукими, но и это не то. Разговоры про войну? Мы с коронелом Аненом воевали на разных фронтах и общих знакомых, кроме отца, вряд ли имели много. Напоминание об отце? Последнее время я и сам часто о нём думал, изменения в моей жизни ему точно придутся по вкусу, да и Аня ему понравится. Жена в чём-то похожа на маму, тоже создаёт вокруг себя ощущение теплоты.

Что же так царапало, не давая расслабиться и уснуть? Слова коронела о новых законах? Дети, которых оставили без образования? Это уже теплее. Верил ли я Анену? Безусловно. Коронел, выбившийся из солдат, имел репутацию сварливого, но честного вояки, хорошего стратега и тактика. Он был одним из немногих, кто умел добиваться поставленной цели с минимальными потерями личного состава. Его слова о том, что война странно закончилась, нельзя сбрасывать со счетов, тем более что об этом говорили и раньше. Те, кто видел войну изнутри, не могли не признать его правоту. Доверял ли я его умозаключениям? Вполне. У меня тоже есть вопросы к королю. При мысли о последнем сердце застучало чуть чаще.

Итак, король? Дело в Ферралисе? Скорее всего. Он мне настолько глубоко неприятен, что логически объяснить своё отношение я не могу. Действует ли он на благо Аларана? Сложно сказать. Я не особо интересовался политикой, хотя отец этого никогда не одобрял. «Сначала ты не интересуешься политикой, а потом в один день она приходит и интересуется тобой», — говорил он. И был прав. Когда гражданская война постучала ко мне в двери, никто не спросил, хочу ли я видеть её на пороге. Когда следом за ней пришли альваты, то их тоже мало интересовали мои взгляды, а вот мои земли пришлись им вполне по душе. К счастью, до нашего поместья война не докатилась, остановившись чуть севернее столицы.

Что до короля, то Ферралис был мелочным, ядовитым и гадил людям просто из любви к искусству нагадить. Обращаться к нему за помощью чревато, но порой можно попасть и под хорошее настроение. Хотя лучше дел с ним не иметь. Любитель женщин, он нередко получал желаемое шантажом, принуждением и ложью, не стесняясь пустить нелицеприятные слухи о сопернике или даже предмете интереса, если таким образом становилось возможно расторгнуть ненужную помолвку или испортить отношения в паре.

Но короли — это всегда генетическая лотерея, в которую проигрывает страна, так что другого варианта у нас не было. Все ближайшие родственники нового короля, кроме его двоюродного брата, погибли в Капитолии, а последний долго находился под подозрением и следствием, поэтому сам предпочёл отказаться от притязаний на трон в пользу юного Ферралиса, тоже приходившегося племянником старому королю.

Однако свои обязанности Ферралис хоть как-то, да выполнял, людей принимал, даже взял на себя разбор всех имущественных и семейных споров Старших семей, а распрей после войны возникло немало. Судил не особо справедливо, но недовольные быстро замолкали. Нравился ли мне такой король? Вовсе нет, я бы предпочёл на троне двоюродного брата короля, Аврелиса, человека более рассудительного, вдумчивого и сдержанного. Но моим мнением забыли поинтересоваться, а сам я не лез на баррикады, чтобы его огласить. Одного обвинения в государственной измене как-то хватило, чтобы охладить политический пыл.

Проворочавшись, я уснул, только чтобы в панике проснуться спустя какое-то время, показавшееся мгновением. Аня прижимала мою голову к груди и гладила по волосам.

— Всё хорошо, это сон, это просто сон.

Липкие сети кошмара не хотели отпускать, сердце бешено билось в груди, а я пытался вынырнуть из глубины пугающего сна, но разум лишь подкидывал новые и новые картинки, заставляя видеть мрачные угрожающие тени по углам.

Аня продолжала нашёптывать какую-то ерунду, которая отчего-то снимала напряжение. Глубоко вздохнув, я потёрся щекой о мягкие холмики её грудей. Есть плюсы в таком утешении. Целых два.

По опыту я знал, что снова уснуть уже не получится, поэтому хотел выйти на улицу подышать воздухом, но единая не пустила. Гладила, почёсывала, целовала, шептала разные глупости, и умудрилась усыпить меня. Видимо, опыт укладывания спать двух детей даром не прошёл.

Утро я встретил не сказать что бодрым, но не таким разбитым, как обычно. Как правило, кошмары меня мучили гораздо чаще, и удивительно, что их так долго не было.

— Любимый, ты как? — сонно спросила Аня, мягко поглаживая плечо.

Отчего-то этот вопрос не вызвал ни раздражения (чего она лезет?), ни агрессии (не её же дело). Поначалу захотелось рассказать, но по опыту я знал, что мои проблемы — это только мои проблемы, и никто не собирается просто так выслушивать мои душеизлияния.

— Всё хорошо, нужно собираться. Улетаем после завтрака.

Аня молча кивнула, а потом поцеловала в плечо и вгляделась мне в лицо.

— Тебя что-то расстроило вчера.

Вот так. Не вопрос, не просьба рассказать, утверждение. На вопрос я бы ответил «нет», на просьбу рассказать отмахнулся, а что делать с этим камнем упавшим фактом?

— Да. Боюсь, что коронел прав насчёт Ферралиса.

Вместо ответа она просто погладила меня по щеке, словно это могло как-то помочь. А потом это помогло. Стало легче. Оттого, что она ничего не стала говорить, тоже стало легче. Ни её уверения, что всё будет хорошо, ни размышления на эту тему, ни тем более вопросы я слышать не хотел.

Молча сделав утренние