Люди Путина. О том, как КГБ вернулся в Россию, а затем двинулся на Запад - Кэтрин Белтон

— Именно они (Семья) продумывали схемы по возвращению СМИ в руки государства, что фактически привело к разрушению независимых медиа, — сказал бывший владелец «Менатепа» Леонид Невзлин, внимательно наблюдавший за происходящим со стороны. — Это все отдали Путину. Уже в первый год его правления нужно было понять, к чему это все ведет. Но мы предпочитали смотреть на мир сквозь розовые очки, потому что с экономикой все было хорошо.

Пугачев утверждал, что, спрятавшись за волшебным занавесом Кремля, за чудовищными демонстрациями силы, Путин по-прежнему пребывал в смятении. В январе 2001 года, еще до передачи НТВ «Газпрому», он пригласил ведущих журналистов канала в Кремль и попытался разъяснить им намерения государства. Он заметно нервничал, когда готовился войти в зал кремлевской библиотеки и поприветствовать журналистов. Пугачев вспоминал:

— Перед встречей он был страшно напуган. Он не хотел идти и говорить с ними. Я должен был придумать, что именно им сказать. Собрались сливки московской интеллигенции, самые известные имена.

Пугачев рассказал: Путин пребывал в такой тревоге, что даже решил предварительно вызвать одну журналистку в соседний зал и выяснить, что именно они хотят услышать. Светлана Сорокина в последние четыре года была лицом самого популярного на НТВ ток-шоу «Глас народа».

— Он ей сказал: «Вы и я, мы оба из Санкт-Петербурга, у нас есть что-то общее, скажите мне, как все должно быть», — рассказал Пугачев.

Остальные журналисты ждали в библиотеке — все были уверены, что он удалил Сорокину, чтобы устроить им нагоняй, сбить с них спесь. Однако Пугачев утверждал, что Путин просто не знал, что говорить. К тому же использовал классическую тактику вербовки союзников. Когда Путин наконец вошел в библиотеку и поприветствовал журналистов, то, словно хамелеон, повторил слова Сорокиной и сказал ровно то, что гости хотели услышать. Это была очередная операция КГБ. В течение следующих трех с половиной часов он заверял гостей в благих намерениях Кремля. Борьба, говорил он, шла только с Гусинским. Он не хотел менять редакцию. Он был бы рад приветствовать иностранных инвесторов канала. Он бы хотел, чтобы редакция сохранила свою независимость. По словам Путина, «Газпром» не олицетворяет государство. Что же касается прокуратуры, решившей заняться финансовыми взаимоотношениями отдельных журналистов с Гусинским, то это он контролировать не может, это вне его юрисдикции.

— В тот день мы узнали, что прокуратура — это абсолютно независимая организация. Путин повторил это несколько раз, — вспоминал эту встречу журналист Виктор Шендерович. Он не поверил услышанному. — Путин сказал, что готов нам помочь и что некоторые действия прокуратуры выглядят избыточными.

Путин сказал тогда:

— Вы не поверите, но тут я ничего не могу сделать. Вы хотите вернуться во времена телефонного права?

Это была отсылка к обычаю Политбюро диктовать решения судам и прокуратуре.

Под завесой призывов соблюдать законность и легальный статус Путин в своей типичной риторике играл во властные игры. Он идеально овладел искусством общаться с людьми по душам и притворяться заинтересованным их проблемами. Эту тактику он отрабатывал со времен Дрездена.

— Он становился зеркалом, — сказал Пугачев. — Он говорил людям исключительно то, что они хотели услышать.

Тем не менее, журналисты покинули Кремль с тяжелым чувством. Как можно было поверить услышанному? В начале апреля «Газпром» утвердил новый руководящий состав под предлогом того, что Гусинский не может платить по долгам, и журналисты устроили сидячую забастовку. Пытаясь спасти редакцию, они продолжали выпускать эфиры и критиковать Кремль, словно надеясь, что Путин сдержит данное слово.

Но на одиннадцатый день забастовки всем стали понятны истинные намерения Путина. Он, конечно, не собирался выполнять свои обещания и сохранять независимость редакции. В четыре утра в здание вошли военные и заменили охранников. Журналистов, пришедших на работу, впускали только в обмен на заверение в лояльности новому руководству. Лучшие сотрудники массово уволились в знак протеста против тактики сильной руки. Канал в один момент лишился своей независимости, отвоеванной с таким трудом.

— В стране происходит ползучий переворот, — заявил сооснователь канала Игорь Малашенко. — Эта операция идет по тому же сценарию, что и организация путча в 1991 году, и за ней стоят те же люди из спецслужб.

— Мы все виноваты в том, что позволили КГБ вернуться к власти, — сказал репортерам известный правозащитник Сергей Ковалев.

Кремль Путина получил контроль над эфиром. Свободные медиа эпохи Ельцина перестали существовать.

Глава 7

Операция «Энергия»

К востоку от Москвы, за Уральскими горами, где березовые рощи сменяются тайгой и болотами, лежит обширная нефтеносная Западно-Сибирская равнина. В шестидесятые годы геологи обнаружили здесь огромные залежи нефти и газа, и с тех пор этот регион стал главной опорой советской империи и ее самых смелых амбиций. Именно здесь таился секрет имперской мощи.

Инженеров, бурильщиков и геологов, осваивавших эти суровые территории, почитали как героев. Зимой в мерзлоте, при экстремальных температурах, а летом среди непроходимых озер и кишащих комарами болот они возводили буровые установки и прокладывали трубопроводы. Благодаря их подвигу к концу восьмидесятых годов Советский Союз стал крупнейшим в мире производителем нефти и газа. Добыча велась безостановочно — необходимо было выполнять планы, которые составляло Политбюро ЦК КПСС. Скважины заливали водой, чтобы вытеснить нефть, которая кормила ненасытный военнопромышленный комплекс. Здесь добывалось две трети всей нефти, и советская система жила за счет этих месторождений. Без учета Ближнего Востока, советские ископаемые составляли 40 % мировых запасов газа и 12 % нефти.

Большая часть нефти и газа продавалась внутри страны по низким фиксированным ценам, что позволяло субсидировать массовое производство танков и другого вооружения. Однако экспорт нефти имел стратегическое значение: черное золото служило инструментом глобального влияния СССР. Экономика ГДР в основном строилась на торговле советской нефтью и газом за долю от мировой цены, другие страны восточного блока тоже жили за счет подобных сделок.

За экспортом нефти ревниво следили и люди из КГБ. Прибыли, которые государственный монополист «Союзнефтеэкспорт» получал за счет разницы между внутренними и мировыми ценами (последние были в шесть раз выше), позволяли заполнять казну твердой валютой, финансировать операции на Ближнем Востоке и в Африке, подогревать восстания и вооруженные конфликты и стимулировать активные действия по расшатыванию Запада.

Когда СССР рухнул, а управленческо-производственные связи разорвались, нефтяная промышленность распалась на четыре вертикально интегрированные производственные компании: «Лукойл», ЮКОС, «Сургутнефтегаз» и «Роснефть». И хотя номинально они по-прежнему контролировались государством, в основном ими управляли директоры — нефтяные генералы советских времен. Одновременно свою долю пытались урвать организованные преступные группировки, наводившие ужас на региональные города. Кроме того, за годы неумелого советского управления месторождения в Западной Сибири