Сестра-отверженная - Одри Лорд

Революция почти удвоила число врач/инь на острове – с двадцати трех до сорока, – впервые открыла в каждом округе клинику и стоматологический кабинет. Она принесла кампанию по борьбе с комарами в интересах общественного здоровья, которую провела Национальная молодежная организация, успешно защитив Гренаду от волны лихорадки денге, захлестнувшей остальную часть Карибских островов летом 1981 года (20).

Она значила, что двенадцатилетний Линдон Адамс из деревушки Л’Эстер на Карриаку[212] учил семидесятитрехлетнюю женщину читать и писать в рамках программы по борьбе с функциональной неграмотностью «Научился сам – научи другого», запущенной Центром народного образования. В этой невероятно успешной программе участвовал один из самых выдающихся педагогов всех времен Паулу Фрейре, глава программы грамотности Всемирного совета церквей[213]. Когда в 1981 году отзвуки «Океанской вылазки» разносились с Вьекеса по всему Карибскому бассейну и угроза оккупации США висела, как зловоние, над холмами от Гранд-Этана до Харви-Вейла[214], в прессе процитировали слова Линдона как одного из самых юных учителей в программе: «До революции мы не видели света. Я ни за что не сдамся. Лучше пусть они убьют меня до смерти, чем я пойду на них работать, если они придут сюда отбирать нашу землю и опять нас угнетать». Его семидесятитрехлетняя соседка и ученица говорит: «В Л’Эстере дела пошли на лад и становятся только лучше. Посмотрите, как дети развиваются, как они расцветают. Я считаю, этот мальчик для своих лет – большой молодец!» (21)

Американская студентка-медичка, ставшая свидетельницей гибели первого американского морпеха при высадке в Гренаде, отвергает подсказки телевизионного интервьюера. Очаги иностранного сопротивления. В холмах скрывались кубинцы. «Нет-нет, его застрелили не кубинцы. Это были старик с сыном, они стреляли из своего дома». Линдон Адамс и его соседка – не кубин/ки. Старик с сыном, защищавшие свой дом, не были кубинцами. Все они – гренад/ки, осмелившиеся поверить, что имеют право определять себя и будущее своего народа независимо от США.

Гренада – общество с колоссальным расслоением, состоящее из огромной массы живущих в крайней бедности батра/чек и крестьян/ок, владеющих крохами земли, из небольшой, но растущей группы городских работни/ц сферы обслуживания и крошечного зажиточного среднего класса, государственных служащих и землевладел/иц, которые традиционно заняты внешнеэкономической деятельностью, а не национальным производством. Правительство Бишопа начинало добиваться успехов в налаживании отношений между этими группами. Проблемы колоризма[215] и классизма – это глубокое, обширное и крайне сложное наследие сменявших друг друга колониальных режимов. Гренад/ки резко сопротивляются любым внешним попыткам навязать им поверхностные решения, и они в этом совершенно правы. Примирив между собой различные цели этих групп, Революция стала еще опаснее для США.

Для среднестатистической гренадки США – большая, но смутная глыба на горизонте, страна, где теперь живет кто-то из дорогих родственни/ц. До начала информационных кампаний НРП у гренад/ок не было доступа к международным новостям и комментариям, и большинство из них не имело представления ни о роли США в мировой политике, ни об их истории институционализированного расизма и классизма. В Рональде Рейгане видели по-отечески симпатичную кинозвезду, не связанную с политикой систематического экономического и военного угнетения людей Цвета в развивающихся странах мира.

Но еще среднестатистическая гренадка крайне интересуется политическими делами своей страны всегда, когда только заботы о выживании оставляют место для такой вовлеченности. Отзвуки октябрьских событий всплывают в каждом разговоре, осторожном или открытом, мимолетном или подробном.

Конфликты в Новом движении ДЖУЭЛ, домашний арест Бишопа, последовавшая за ним десятитысячная демонстрация протеста, второй марш поменьше, который привел к освобождению Бишопа и его убийству вместе с другими министрами и сотнями гренад/ок в тюрьме «Ричмонд-Хилл», и четырехдневный военный режим с комендантским часом, введенный после этого, – всё это наполнило сердца всех гренад/ок ужасом. В тот момент казалось, что любой финал лучше продолжения.

Организованное США «Спайс-айленд-радио» начало вещание в день оккупации, и большинство гренад/ок узнавали новости о происходящем из плакатов и листовок, которые распространяло по деревням PSYOPS. Среди людей распространялись слухи, которыми пытались объяснить необъяснимое. Одна продавщица в Сент-Джорджесе рассказала мне, что слышала, будто армия стреляла в людей в Форт-Руперте потому, что «русские подсыпали им в молоко таблетки, от которых начинаешь палить по всем без разбора».

Время покажет, оправдают ли дальнейшие планы США на Гренаду нынешнее восприятие гренад/ками Штатов как спасителей. Уже сейчас эта точка зрения совсем не так широко распространена, как нас пытаются убедить американские СМИ. Как говорит только что ставший безработным девятнадцатилетний рабочий из Сент-Джорджеса: «Пусть сколько угодно рассказывают про операцию спасения, но меня еще никто не спас». За показной благодарностью скрывается много боли – слишком много отцов, дядьев, братьев и дочерей ранены и убиты, потому что «американцы думали, тут живут кубинцы». По всей Гренаде я чувствовала леденящую силу ужаса и неверия в каждом разговоре о войне, часто скрытую за поверхностной оживленностью.

Я приехала в Гренаду во второй раз через шесть недель после вторжения в надежде убедиться, что она еще жива, и разобраться, какой должна быть моя обоснованная позиция как причастной гренадо-американки, когда могущественные США оккупировали это крошечное Черное государство. Я смотрела вокруг, говорила с гренад/ками на улицах, в магазинах, на пляжах, на крылечках в сумерках солнцестояния. Гренада – их страна. Я всего лишь родственница. Я должна долго и внимательно слушать и обдумывать выводы из услышанного, иначе я буду виновна в том же поспешном высокомерии, что было и у правительства США, полагавшего, что будущее Гренады можно решить извне.

Еще я приехала за утешением, чтобы увидеть, пережила ли Гренада натиск самой могущественной державы на земле. Пережила. Гренада изранена, но еще как жива. Гренад/ки – теплый и стойкий народ (слышу голос матери: «Из островитянок выходят хорошие жены. Что бы ни случилось, они видали и похуже»), и они уже не раз переживали колонизацию. Я горжусь, что я родом из страны, которая начала первую Черную англоязычную народную революцию в этом полушарии. Многое в Гренаде безнадежно потеряно, но не всё – не дух ее народа. «Всегда вперед, никогда назад» (22) – это не напускная храбрость, а голос надежды.

Примечания к предисловию к изданию на русском языке

(1) Путевые заметки из России.

(2) Предисловие и Дитя-мужчина: ответ Черной лесбиянки-феминистки.

(3) Уроки шестидесятых.

Примечания к предисловию к оригинальному изданию

(1) Применения эротического: эротическое как сила.

(2) Глаза в глаза: Черные женщины, ненависть и гнев.

(3) Орудия хозяина никогда не разрушат хозяйский дом.

(4) Дитя-мужчина: ответ Черной лесбиянки-феминистки.

(5) Дитя-мужчина: ответ Черной лесбиянки-феминистки.

(6) Возраст, раса, класс и пол: как женщины переопределяют различие.

(7) Возраст,