Капитаны судьбы - Игорь Леонидович Гринчевский

Впрочем, тогда ходили слухи, что Витте хочет углубить свою денежную реформу, то ли выпустив больше серебряных монет, то ли биметаллических, то ли вообще положить часть слитков серебра на депозит во французских банках…

А вот Рабинович особо не парился. Он просто в союзе о Старшими Братьями наладил чеканку российских серебряных рублей в самой Манчжурии. Китайцев, я имею в виду простых людей и бизнесменов, а не чиновников и правительство, это особо не волновало. Серебро настоящее? Вес соответствует? Ну и ладушки! Но я не хотел оставлять «хвостов», за которые потом нас можно было бы «дёрнуть» и настойчиво добивался разрешения официально чеканить и вывозить наши рубли в Китай. Так что вскоре российские серебряные монеты можно было в больших количествах встретить не только в Манчжурии, но и в остальном Китае.

В июле мы начали ещё и выпуск ДДТ[68]. Могли бы и раньше, вещь очень нужная и полезная, но для его производства нужно много хлора. Дешёвый хлор можно получать только электролизом солей, а электролиз — процесс очень энергоёмкий. Электроэнергии нам раньше не хватало, но с вводом в эксплуатацию второго и третьего агрегатов Маткожненской ГЭС дефицит удалось устранить.

Следствие же шло своим чередом. Постепенно у нас осталось только три версии. Лидировали «кавказская» и «британская», поскольку выяснилось, что руководитель группы напавших на меня боевиков плотно контактировал с социалистами с Кавказа и с британцами. Но не сбрасывали пока со счетов и версию мести за Станислава Свирского. Его беглый родственник, незабвенный Ян Карлович, имел неплохие связи в Польше и располагал капиталом. Так что заказчиком мог оказаться и он. Но начать мы решили с Кавказа…'

Глава 18

Тифлис, 2 апреля (15 апреля) 1903 года, среда

Вокзалы всегда становятся шумными перед прибытием или отправлением поезда. Так устроена жизнь! А в южных городах шума и толкотни в этих случаях разительно больше. Но сегодня на перроне творилось нечто невероятное. Казалось, сюда собралась половина города. Многие из встречающие что-то вразнобой кричали на русском, армянском и грузинском, каждый на своём языке, и в этом гаме не получалось вычленить ничего внятного. Впрочем, о чём тут гадать? Добро пожаловать — вот что они кричали подъезжающему поезду. Вот, наконец, поезд замер, паровоз фыркнул последний раз, и проводник вагона первого класса, споро отворив дверь, выпрыгнул на перрон и торопливо протёр поручень от налипшей за время пути пыли.

Из вагона показался какой-то важный господин. Когда несколько представительно выглядящих армян торопливо приблизились и приветствовали этого господина рукопожатием, восторги толпы усилились до невероятного.

Между тем они повлекли встречаемого в город, и народ потянулся вслед, продолжая что-то выкрикивать. Остальные пассажиры совсем растворились в этой толпе.

— А кто ж это такой был? — полюбопытствовал проводник у кого-то из встречавших, когда толпа поредела.

— Ты что, не знаешь?! Такого человека вёз и не знаешь?! — поразился тот.

И гордо добавил:

— Да это же САМ хозяин «Армянского радио!»

* * *

Переписка с Нобилями шла долго. Они быстро убедились, что инициатива проекта была не моей, и потому вопрос о том, быть проекту или нет, уже даже не стоял. Но они отчаянно торговались, выставляя совершенно неприемлемые условия.

Например, в самом первом письме они категорически потребовали «немедленно прекратить сотрудничество с этим прохвостом Тринклером», чем поставили в тупик не только нас с Натали, но даже и нашу Софью Карловну, которая держала в уме всех значимых собственников, управляющих и инженеров, с которыми сотрудничал наш Холдинг. Только после специального запроса в нашу картотеку удалось выяснить, что это молодой инженер, создатель бескомпрессорного нефтяного двигателя высокого давления, называемого также «Тринклер-мотором». В прошлом году «Ладожские паровые двигатели» переманили его к себе с Путиловского завода.

Вернее как переманили? Просто подхватили, когда с Путиловского его уволили по требованию всё тех же Нобилей. Оказывается, Тринклер-мотор был конкурентом двигателю Дизеля, на который Эммануил Нобиль успел приобрести патент.

Требование это выглядело дурацким, никак не соответствовало уровню обсуждаемого вопроса, и мы никак не могли понять, тянут ли они время, желая всё же меня устранить, или это просто мы кардинально по-разному видим ситуацию. Так что я решил разрубить гордиев узел, лично переговорив с ними в резиденции Наместника. Ехать ко мне они отказались бы категорически, а резиденция Наместника — как бы нейтральная территория.

Но тут возникло неожиданное препятствие. Ехать туда без солидной охраны, так меня с высокой вероятностью попытаются убить. Но и приехать с большой охраной означало потерять лицо, показать, что я их боюсь.

Решение предложил Николай Иванович. Его проект «Армянского радио» оказался невероятно успешным. Удачный коктейль из шуток, бытовых зарисовок и тонких намёков на «наши братья в Турции страдают» привёл к дикой популярности ведущих. А анекдоты из цикла «У армянского Радио спрашивают…» пользовались невероятным успехом по всей империи — в светских салонах, на офицерских пирушках и в пивных. Самые приличные из них даже стали печатать в газетах.

И потому пущенный накануне слух, что в такое-то время таким-то вагоном завтра прибудет САМ хозяин «Армянского радио», обеспечил толпу, в которой я и моя охрана были совершенно неприметны. Чтобы в таких условиях покушение стало успешным, к нему надо готовиться. Но в этот раз готова была именно моя охрана. Так что мы в оговоренном месте аккуратно выбрались из толпы и без приключений добрались до резиденции Наместника.

Из мемуаров Воронцова-Американца

'…Был у нас заготовлен не менее эффектный способ отбытия. Но это не потребовалось. Лицом к лицу мы с Нобелями наконец-то сумели договориться к взаимному удовлетворению. Я получал фиксированную оплату за переработку прямогонного низкооктанового бензина и солярки. При этом они получали топливо с высокими октановыми числами, а я — бензол, толуол, стирол и прочее сырье для красок, пластиков, лекарств и взрывчаток. Цены определялись по специальным формулам, но всегда болтались где-то между теми, которые были в момент подписания соглашения