Колесо в заброшенном парке - Борис Тараканов
Шрифт:
Интервал:
— Ну вот… — сказал Коля. — Вы уж тут разберитесь, ладно?
— Да уж, не изволь беспокоиться… — отец Леонид продолжал улыбаться.
— Тогда что ж, пойду я…
— Э, нет, погоди. А чаю попить?
— Спасибо, батюшка, я только на секунду — вот его привести, — он кивнул на Добрыню. — Митяй там за двоих остался.
— Тогда конечно, ступай с Богом…
— Благословите? — Коля протянул отцу Леониду характерно сложенные ладони.
— Бог благословит, — ответил священник, перекрестив Николая.
— Ну, счастливо тебе, Доброслав!
— Ага, и вам… — ответил Добрыня. — Спасибо большое.
Коля улыбнулся и вышел из комнаты. Отец Леонид пошел запереть за ним дверь.
Добрыня снова огляделся. На стенах висели репродукции известных картин на библейские сюжеты, на тумбочке стояла медная клетка. В ней сидел огромных размеров зеленый попугай. Он с любопытством поглядывал на Добрыню и лузгал семечки.
Вошел отец Леонид.
— Вот это да! — сказал Добрыня. — Попугай… настоящий…
Священник подошел к клетке.
— Правда, красавец? Его зовут Рикардо, — он просунул в клетку палец. Попугай по-кошачьи заурчал и принялся тереться о палец клювом. Его глаза выражали при этом наивысшее блаженство.
— Это какаду?
— Нет, эта порода называется «Альба-Мария». Мой друг, отец Димитрий, уехал в командировку в Новосибирск, вот и попросил меня посмотреть за этой тварью Божией. Да, Рикардо?
— Батюшка, благословите! — раздалось из клетки.
Добрыня вытаращил глаза.
— Бог благословит, — улыбнулся отец Леонид.
— Так он говорящий?
— Еще какой… Ишь, богослов пернатый! Ну, что же, давай чай пить. Только сначала надо родителям твоим позвонить — наверное, с ума сходят.
— Да… — вздохнул Добрыня. — Мама всегда волнуется, когда меня поздно нет. Только… я не знаю, что ей сказать.
— Давай сначала я с ней поговорю.
Добрыня недоверчиво посмотрел на отца Леонида.
— Вы? Что вы ей скажете?
— Объясню ситуацию щадящим образом. Вот только познакомиться бы нам, а? Как тебя зовут?
— Добрыня. Точнее, Доброслав. Но… лучше Добрыня.
— Прекрасное имя.
— А как мне вас называть? Святой отец?
— Ни в коем случае! Просто отец Леонид. Договорились?
— Ага… — ответил Добрыня и почесал коленку с уже успевшими затянуться ссадинами.
Отец Леонид взял со стола пульт дистанционного управления и приглушил мужской хор. Затем выдвинул из-под стола два стула. Один пододвинул Добрыне, на другой сел сам.
— Ну, отроча младо, рассказывай. Как занесло тебя сюда в столь поздний час?
Добрыня опустил глаза.
— Мы играли… То есть не совсем.
— С кем? — осторожно поинтересовался батюшка.
— С другом… — Добрыня вздохнул. — Мы поехали посмотреть, что тут… в этом Манихино. Ну, интересно стало. А потом…
Он хотел сказать «поссорились», но язык не повернулся. А подходящие слова что-то не находились.
— Потом… В общем, я ушел. Так получилось…
Отец Леонид понимающе кивнул.
— Я сел на электричку, проехал одну остановку. Увидел парк. Ну, там когда-то карусели были, а теперь нет. Почти все сломали. Только колесо осталось. Оно над деревьями торчит. Мне стало интересно, и я пошел посмотреть.
Батюшка покачал головой.
— Не хвалят это место… И что же дальше?
— Да ничего… Залез наверх.
— На колесо?!
— А что такого? — сказал Добрыня с легким вызовом. — Мне это раз плюнуть.
Отец Леонид от души рассмеялся.
— Ну, раз ты такой альпинист… А потом?
— Да сам не понимаю… По парку еще походил. Старые карусели посмотрел. Качели… А когда на платформу вышел, оказалось, что последняя электричка уже ушла.
Батюшка вздохнул и перекрестился.
— В первом часу ночи, в заброшенном парке… Слава Богу, ничего с тобой не случилось.
— Ага…
Отец Леонид включил радиотелефон, протянул Добрыне и тот набрал номер. Затем взял у него трубку.
— Как маму зовут?
— Татьяна Владимировна.
— Алло! Добрый вечер, Татьяна Владимировна. Точнее, уже доброй ночи. Вас беспокоит священник Леонид Романов, настоятель храма войсковой части… Что? Я как раз по этому поводу и звоню. С Доброславом все в порядке. Просто они с другом заехали на электричке в Манихино, заигрались и не заметили, что уже поздно. Да. Сейчас ведь поздно темнеет. Его привели ко мне охранники с моста. Как вы сказали? Простите, но ведь мальчику надо где-то переночевать! Да, конечно… — он протянул трубку Добрыне, — побеседуй с мамой.
— Ма… Это я. Ты не волнуйся, ладно? Ма, ну прости… так получилось. Я сам не знаю. Случайно… Не, ну правда случайно. Хорошо. Да хоть ремнем… Ну, мам… Я больше не буду. Честно… Честно-честно… Хорошо. Сейчас. — Добрыня передал трубку отцу Леониду.
— Да? Да, конечно. Ро-ма-нов. Да, как царя. Пожалуйста, запишите мой номер телефона — вы можете в любой момент перезвонить сюда и убедиться, что с вашим сыном ничего не случилось. А завтра утром я лично отвезу его на машине в город. Телефон… Записали? Конечно, не волнуйтесь. Ложитесь спать. Завтра утром он сам вам позвонит перед выездом. До свидания. Спокойной ночи.
Отец Леонид нажал кнопку отключения и положил трубку на стол.
— Ну вот и все. Кажется, одну проблему мы решили.
— Аминь! — донеслось из клетки.
Добрыня хихикнул. Отец Леонид улыбнулся в усы:
— Вот что значит вырасти в среде просвещенного русского духовенства. Спи, пересмешник!
Он встал, подошел к клетке и стал накрывать ее темным покрывалом с золотистыми парчовыми узорами.
— Почто затворяша? — поинтересовался Рикардо.
— Поелику ночь наступиша! — ответил отец Леонид, расправляя складки покрывала. — И нечего изображать из себя попугая Ивана Грозного.
Рикардо пробормотал в ответ что-то неразборчивое.
— Вот так-то лучше!
Вскоре на столе весело гремел блестящий электрический самовар и красовались стаканы в мельхиоровых подстаканниках. Тут же стояла банка сгущенки и тарелка с ломтями свежего белого хлеба.
— Значит, гуляли…
— Ага…
— По старым шпалам?
— Да… как вы догадались?..
— И поссорились?
— Нет… То есть да. Это я виноват, — вздохнул Добрыня.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!