Обратный отсчет: Равнина - Токацин

«Значит, плоские чертежи оно не понимает,» — Гедимин убрал бесполезную бумагу и задумчиво сощурился. «Настроено просто — что дали, то и отображает. Для совсем уж дикарей. Куэнны-то, наверное, знали черчение… Хм. Может, эта штука — сама себе чертёж? Её можно лепить?»

Просунув руку в камеру (и не получив ничем по запястью — Шесек только недовольно зашипел, но сармату пока было не до него), Гедимин нажал пальцем на упругую жёлтую массу. Она оказалась податливой. Сармат толкнул её ладонью, опустился на пол, просовывая в камеру обе руки. «Может, удастся вылепить…»

Масса, попавшая между ладоней, просочилась сквозь пальцы и отхлынула к стенкам, образовав пустое пространство по форме гедиминовых рук. Сармат попытался её соскоблить. Ошмётки сбились в комок. Гедимин придавил их к поверхности, расплющивая в лист. «Скатаю в рулон… Hasu!»

От слишком сильного нажатия масса брызнула из-под ладони. В листе образовалась дыра. «У неё что, переменная вязкость?» — Гедимин провёл ладонью вдоль стенки, сбивая вещество на пол камеры. Казалось, его плотность постоянно меняется; сармат чувствовал, как оно под пальцами то твердеет, то растекается. «Может, я превысил его порог деформации?» — он осторожно прижал жёлтый комок ладонью — и провалился в него на пять сантиметров. «Не поломать бы совсем…»

Он вынул руки из камеры. Жёлтая масса, будто этого и ждала, снова заняла всё свободное пространство. «Ну точно, переменная плотность,» — Гедимин покосился на перчатки — вроде бы к ним ничего не прилипло.

— И у Кен-нена и Айсиека нет твоего образца? — подал голос Шесек. Отойдя от печи на пять шагов, он следил за сарматом с опаской. Подмастерья собрались вокруг него, и в этот раз он их не отгонял. Гедимин, досадливо щурясь, качнул головой.

— Подожди. Оно должно как-то работать…

Он глубоко вдохнул и, зажмурившись, толкнул кверху височные пластины. Кожу обожгло. Ни щупалец, ни когтей сармат не чувствовал — только сильное ровное тепло. Он открыл глаза — спектр видимого света сдвинулся в сторону зелёного, но и печь, и жёлтая (а теперь — зеленоватая) масса в камере были видны отчётливо.

— Слышишь меня? — он посмотрел себе под ноги. Реактор был где-то там… и, похоже, в этот раз он не вышел на контакт.

— Можешь помочь? — неуверенно спросил Гедимин, поднося руку к зеленовато-жёлтой массе. — Вот из этого надо вылепить оболочку для твэла. Оно должно как-то управляться…

Тепло осталось таким же ровным, никаких картинок перед глазами не появилось. Гедимин остановился в растерянности. «Оно не понимает по-нашему. Надо ему изображения…» — он представил себе трубку из «чёрного песка». Пальцы, погружённые в жёлтую массу, непроизвольно дрогнули — а потом дрогнули и веки сармата, увидевшего, как бесформенная жижа сжимается и вытягивается кверху. Тонкостенная трубка встала посреди камеры, точно повторяя собой изображение, отпечатанное у Гедимина в мозгу. «На три миллиметра выше,» — отметил про себя сармат, машинально потянулся к верхнему концу — и замер, увидев, как трубка отползает от его руки, укорачиваясь на все три сантиметра. «Слишком резко. Потихоньку, и сначала думать…» — он снова представил себе оболочку твэла и мысленно потянул её кверху. Трубка чуть подросла. «Дотянув» её до нужной длины, сармат с облегчённым вздохом выдернул руку из камеры. Слепок остался внутри, не растворяясь и не деформируясь — агрегат принял его, как образец.

— Будет работать? — Гедимин повернулся к Шесеку. Скогны, сбившись в плотную толпу, глазели на объёмный «чертёж». «Похоже, им об этой функции не рассказали,» — подумал сармат, опуская височные пластины до упора. «Значит, тут ещё и встроенный мозговой сканер. Очень мощный сканер. Может, и к лучшему, что Скогны в него не лезут…»

Белые шипы сплелись, опять превращаясь в неразличимый орнамент. Гедимин стоял у печи, почти вплотную, но не слышал и не чувствовал ничего — странное белое вещество экранировало любые волны. Скогны вполголоса что-то обсуждали, с опаской оглядываясь на сармата. Сообразив, что стоять у агрегата уже незачем, он отошёл к стене. «Сколько продлится такая плавка? Остывать отливки будут несколько часов…»

За спиной что-то вспыхнуло — сперва белым, потом зелёным светом. Шесек с сердитым верещанием развернулся к двери. Световые волны расходились от неё. Через пару секунд её открыли, и Гедимин увидел на пороге троих сарматов.

— Кет! — Гварза с лязгом сложил руки на груди. — От следящих маячков здесь толку мало. Может, на него колодки надевать? Чтобы не бегал, где не надо?

Гедимин угрюмо сощурился.

— Ты хотел, чтобы я передал работу местным? Ну вот, передаю. Что опять не так⁈

Айзек быстро вклинился между сарматами. Вепуат уже стоял рядом с Гедимином, и перья на его плечах топорщились.

— Какую ещё работу? — спросил Гварза. — Кто допустил тебя в литейни?

— Дим-мин — мой гость, — подал голос Шесек. Близко он не подходил — держался в восьми метрах от сарматов, в кольце подмастерьев.

— Прошу прощения, мастер Шесек, — оглянулся на него Айзек. — Гедимин ушёл, никого не предупредив. Мы за него беспокоились. Значит, ты изучал литейни?

Гедимин качнул головой.

— Я задал литейной станции задание — сварить трубки для твэлов. Проверяю, справится ли. У Куэннов даже в печи встроены мозговые сканеры…

Айзек не ответил на его кривую ухмылку. Он оглянулся на печи, проследил за указующими когтями подмастерьев — они дружно тыкали в потолок над «литейной станцией», которую занял Гедимин — коротко пискнул, дождался ответа и шумно выдохнул.

— Опять несогласованные эксперименты?

— Шесек меня пустил, — буркнул Гедимин. — А вот он — даже настаивал…

Он кивнул на Гварзу. Тот сердито сузил глаза.

— Настаивал на чём? На самовольной беготне по чужому городу? Совании рук в чужие агрегаты?

— Оно так работает, — отозвался Гедимин, покосившись на свои руки. — Кто виноват, что оно не читает чертежи⁈

— Тихо вы, оба, — Айзек на секунду прижал ладонь к виску. — Литейни целы, мастер Шесек тоже, Гедимина мы нашли невредимым. Тут идёт плавка… насколько я помню, Гедимин, эти трубки